Пробурить Стену (СИ)

В морду животному прилетел ослепительный разряд, громыхнуло, позакладывав уши. Медведь потряс головой, а Эванс уже готовил второй разряд, а за ним третий, четвёртый, пятый, пока тварь не затряслась и не рассыпалась пеплом.

— Кэп, да ты крут! — рявкнул Димитр с копьём наготове.

Лес затрещал и на Димитра опустилась каменная лапа, принадлежащая огромной ящерице. Демитр хрустнул, брызнула из-под лапы алая кровь. Ещё трое кинулись на тварь, но лишь высекали искры.

Эванс, сделав перекат назад, собирал силу. Он встречался уже в этом поганом мире и с мантикорами, и с головотяпами, и с големами, и ещё много с кем. И не было такого, кто выдержал бы его особый удар. Тем более, что на шее у ящерицы, схватившись за гребень, сидел маленький серый лопоухий человечек — девушка, с колечком в носу, не смотря на лопоухость красивая даже по людским меркам. В неё Эванс и метил, немного сожалея, что придётся её убить так скоро.

Ящерица ударила лапой, сминая ещё и Клавуса. Этого говнюка Эванс никогда не любил, но говнюк выживал от сражения к сражению. Но не в этот раз. Как раз пара мест освободилась, в деревне были желающие эти места занять. Рыча и извиваясь, ящерица кинулась на Эванса, а тот спустил с поводка чары.

Луч света сформировался и сорвался с его рук, однако произошло странное. Словно в чистом омуте прошлась рука, и в водоворот вдруг затянуло ящерицу вместе с девушкой, а луч искривился, прошёлся по десятке, от которой осталась только лишь пятёрка, отпиливая руки, ноги и головы. Эванс рыбкой нырнул в кусты, едва уходя от собственного заклинания.

Единственный обезумевший Бальдур стоял на ногах, потрясая шпагой.

— И это всё? Это и есть вся мощь таинственного Леса Астути!?

Он рычал и бил себя в грудь, хотя перед ним никого уже не было. Эванс из кустов выбираться не спешил.

Из пустоты появился коротышка. Один. На его боку висели деревянные ножны. Он шёл на полусогнутых. Та же серая кожа, то же вытянутое лицо, те же длинные уши, короткие чёрные волосы. Он одет был в сшитые шкуры, на ногах подбитые деревом сандалии. Ни брони, ни амулетов, ни магии даже в нём не чувствовалось.

Эванс видел, как выставил перед собой шпагу Бальдур, как нанёс сдвоенный колющий. Коротышка даже не достал меча. Он лишь сместился на шаг и колющие пронзили пустоту. Бальдур не растерялся, сделал шаг в сторону и описал мечом дугу. Коротышка лишь пригнулся и сделал два быстрых шага. Вот сейчас должен он был бы достать меч. Но Бальдур отпрыгнул, разрывая дистанцию, а коротышка так и не достал меч.

Бальдур не открывался, наносил один удар за другим, режущие, колющие, грамотно менял стойки, но всё было в пустоту.

— Кто ты? — запыхавшись, с глазами, полными страха, спросил дуэлянт.

— Имя мне Эки, и я Клинок Астути, — холодно заявил коротышка. — Я дам тебе уйти, но ты никогда больше здесь не появишься.

Он не разгибался, рука его всё ещё лежала на мече. Бальдур, запуганный до усрачки, сглотнул и коротко кивнул, семеня вначале задом, а после отправляясь в бег. Эванс вырвался из кустов, когда Бальдур пробегал мимо. Он позволил себе остановиться, глядя как и каменная ящерица, и группа маленьких уродцев собирается на вытоптанной поляне.

— Вы уже проиграли! Энкерто Игацио не остановится перед каким-то там лесом!

Девушка натянула лук, положив на тетиву короткую стрелу, однако один из коротышек поднял руку, требуя прекратить.

— Передай Энкерто, что в следующий раз мы щадить никого не будем, — заявил он.

Фикри Лестари

Как же прекрасно было вспоминать об этой победе. Он — Фикри Лестари — с призванным духовным медведем Эбо, Дика Лестари, его невеста, верхом на мраморисе Ззо, старый мастер порталов Рико, что действовал из тени, и Клинок Астути — Эки. Они все его старые приятели. И тогда они прогнали кровавого недруга взашей, но не просто, а милосердно.

Это благородство тогда казалось уместным. Запугать врага иногда важнее, нежели просто истребить. Если лес забирает жизни, его нужно исследовать — так думали люди. А ежели в лесу сидит злой сосед, который не пускает, тогда можно и подумать, может и не стоит это место исследовать, всё ведь и так понятно.

Нужно было не отпускать того фехтовальщика, прикончить его, как делал Эки десятки раз до этого. Одним ударом снести голову. Может быть меньше детей болталось бы на старом дубе, видавшем самих Ушедших Богов.

Впрочем, это ничего бы не изменило.

Они знали, как драться с врагом, но совершенно не знали, что делать, если врага нет.

Через две пятерни в Леса Астути впервые за всё время пришла зима и длилась она столько, что весь урожай был съеден, новый не вырос, звери принялись голодать, его соплеменники принялись голодать и умирать. И лишь тогда пришли они, их было много, но тот человек… С неряшливой щетиной, с грязными короткими волосами, в грязной куртке, грязных ботинках, с ржавым мечом на поясе. Вместо глаза у него был лишь стальной шарик. Но он, такой оборванный и грязный, швырялся молниями, а свет, обычно дающий жизнь, в его руках испепелял кобольдов, словно муравьёв. Многие умирали с проклятьями в его адрес — Эванс Рид, так его звали.