Пробурить Стену (СИ)

— Орден был не прав, выдвинув обвинения и приведя приговор в исполнение, беря на себя роль суда, — подытожил я. — Ворвус и Бургур были не правы, начав сопротивление без суда. Всё почему, Трума?

— Потому что бардак, — вздохнул он и плечи его ввалились, он сгорбился, опуская руки. — Как это решить, Радя?

— Обучить аэльев, — строго посмотрела она на полуэльфа. — Нам нужен свод законов и порядков выполнения этих законов. Я уже отправила гонца к Гертруде, осталось лишь определиться с текстом — бардака станет меньше. Кинур, нам нужно уладить конфликт с АнЭмиваэлем, в нашей ситуации это критически важно. Пошли своих людей, пусть просят прощение, клянутся Беллатором, делают хоть что-то, но чтоб Войла не считала всех вокруг врагами после этого.

Кинур де Банис неохотно кивнул, сжав кулаки и переводя холодный взгляд на меня:

— С тобой, Гарри, я потом поговорю.

Настал момент, когда случилось по-настоящему что-то серьёзное.

Астральное тело Сеамни не подходило для путешествий, тем более я в нём не слышал молитв, хоть она и послушно сидела рядом со мной в медитации, ожидая, пока снова сможет оказаться полезной. Её диссациатор был крохотным, концентрация страдала, астральные органы чувств были не столь хорошо отточены, как у меня. Решено было рискнуть.

Мотаясь туда-сюда для того, чтобы спасти охотников от обезумевшей стаи голодных после зимы гарпий, я всё же дважды потерял контроль над телом — плохого ничего не случилось, так что я решил, что пора мне пересаживаться в своё тело.

В тот же вечер, стоило мне вернуться, я застал сидящего в кресле в моей комнате Кинура. Граф-гроссмейстер был в одной рубахе и в лёгких штанах, без оружия или свитков, со спокойным лицом.

— Ты всё снова переврал в свою сторону, — заявил он с порога, не дав мне даже раздеться.

Я вовремя словил своё тело, усадил его на кровать, принявшись разрабатывать руку.

— Как бы проще жилось этой стране без тебя, — вздохнул он и замолчал.

— Я никуда не денусь, — не улыбаясь заявил я. — И, как видишь, я бессмертный. Воскреснуть для меня лишь вопрос времени.

Встав, я прошёлся по комнате ломаным шагом, чтоб закрепить синхронизацию тела и души — нога онемела, но слушаться не перестала.

— Пусть твой этот Ворвус станет рыцарем Беллатора, — заявил Кинур.

Меня ужалило ревностью.

— Нет, так не пойдёт. Десять заданий, на этом всё.

— Умный Гарри не видит гениальности хода? Глупому Кинуру объяснить? — он зло расхохотался, массажируя виски. А ведь я действительно не увидел, среагировав на эмоции. — О, по лицу вижу, что ты всё понял! Ну что?

Я сжал кулаки, едва не теряя тело.

— Чего задумчивый такой? — ткнул в меня пальцем Ник, когда мы обедали в кабаке.

Валькра ковырялась в тарелке и сдерживала рвотные позывы. Сеамни смотрела на неё и улыбалась. Госпожи княгини сегодня с нами не было, она отлучилась по неотложным делам, пропадая сутками вместе с Трумой и день ото дня становясь всё более тревожной из-за приближающейся угрозы.

— Ник, ты атеист?

Он кивнул.

— А что для тебя значит поверить, скажем, в Мокошь?

— Это та богиня, которой служит Фернандо? Я не хочу становиться таким же чудиком, — тут же открестился механик.

— И не надо, — кивнула Сеамни. — Фернандо — служитель Мокоши. Верить и быть служителем, разные вещи, Ник.

— А-а, — протянул он. — Тогда вообще никаких вопросов. Всё, я верю в Мокошь? Я должен был что-то ощутить?

— Нет, — улыбнулся я. — Теперь тебе нужно молиться ей, слушать её волю, исполнять её и, возможно, она прислушается к тебе и что-нибудь даст в ответ.

— Странные отношения, — буркнул он. — А если не даст?

— Может и не дать.

— Ни один мужик не будет тратить своё время зря на какую-то там Мокошь, которая ещё «может и не дать», — пробурчал он и ожидал пинок от Валькры, но та концентрировалась на том, чтобы удержать содержимое своего желудка. — Тебе плохо? — сообразил он.

— Всё в порядке, — одними губами прошептала она. — Пойду воздухом подышу.

Валькра вышла, Ник с круглыми глазами пододвинулся через стол ближе к нам:

— С ней всё в порядке?

— Токсикоз, к середине беременности пройдёт, — отмахнулся я, продолжая думать о свободе воли, выборе божества и служении ему.

Ник медленно вернулся на место, прожёвывая кусочек мяса. Глаза его сделались стеклянными.

— У вас девочка, — улыбалась во всю Сеамни.

Ник медленно перевёл на неё взгляд круглых глаз на бледном, заросшем лице.

— Наверное, давно пора, — проронил он и тут же оживился. — А где тут врач, чтоб показаться? Ей же сейчас тяжести нельзя! А рожать тут как? Сеамни, ты умеешь роды принимать? А мне нужно будет присутствовать?

Его руки мелко задрожали.

Я оставил их, вышел из-за стола, слыша отдалённый призыв самого Ворвуса.

Шиярец не верит ни в кого. Ни в Беллатора, ни в меня. Но продавать его другому божеству? Почему-то это звучало грубо. Среди всей грязи, которую я творил, эта грязь казалась мне наиболее мерзкой.