Пробуждение

– Кто там? Клиентка? Чего она на домашний звонит? Я что, зазря сотовый завела?

– Нет, не клиентка, – пробурчал вернувшийся за стол муж. – Там этот, как его… ну, главный из клиники, где Алексей…

– Случилось что? Я же недавно туда ездила. Помнишь? Пару месяцев назад.

– Не знаю, мне ничего не сказал. Требует лично Людмилу Васильевну.

– Небось хочет, чтобы я снова исследование прошла. Вечно они боятся, что я или Витька тоже заснем.

– Типун тебе на язык, – снова повторил Артем.

– Достал ты меня сегодня со своим типуном. Талдычишь одно и то же. Толку от этих исследований что кот наплакал, лишь бы галочку поставить. Ну, заснул Лешка… сами же говорят, что случай уникальный. Почему мы с Витькой тоже должны засыпать? Витьке хорошо, не здесь живет, а меня уже затаскали по психиатрам этим. Сейчас хоть реже стали напоминать. – Людмила дошла до телефона, перевела дух и наигранно приветливым голосом заговорила в трубку: – У аппарата. Слушаю вас.

– Людмила Васильевна, это Померанцев Иван Петрович, – голос в телефоне был явно взволнованный, – извините, что в праздники беспокою. Кстати, со всеми прошедшими вас.

– И вас также, – любезно ответила Людмила и осторожно спросила: – Я же недавно в клинике была. Случилось что? С Лешей?

– Случилось, – скомканно произнес Померанцев.

Людмила не смогла в этом единственном слове уловить никаких оттенков в голосе врача, а потому, как водится, предположила самое страшное:

– Он… Лешка умер?

– Да что вы, Людмила Васильевна! Как вам такое в голову могло прийти! Алексей… он просто проснулся.

У Людмилы перед глазами поплыли цветные круги, и она почувствовала, как медленно на ставших ватными ногах оседает на пол. Где-то рядом с ухом прозвучал удар выпавшей из рук телефонной трубки о стену.

– Люда, что с тобой?! – Голос в мгновение ока оказавшегося рядом мужа был пронизан тревогой, а его сильные руки мягко и бережно подняли Людмилу с пола.

– Там… там это… Лешка проснулся, – тихо пролепетала она, глядя широко раскрытыми глазами в лицо мужу.

Артем под руки довел Людмилу до дивана, усадил ее, предложил воды, от которой она жестом отказалась, и вернулся в коридор, где из продолжающей раскачиваться и ударяться о стену телефонной трубки неслись звуки мужского голоса.

Людмила, у которой первый шок стал проходить, слышала, как Артем говорил своему собеседнику:

– Вы извините, но Людмила Васильевна не может сейчас говорить… Подействовало на нее очень… Нет, нет, не беспокойтесь, ничего страшного, ей уже лучше… У Анны Никаноровны нет телефона… У соседей? Там есть, но уж больно новость-то… Лучше ехать… Виктор, да, в Подольске живет, в Подмосковье… Да, да, у него такой телефон… Можем ли мы сами ему позвонить?.. Да, давайте мы Виктору сообщим… Людмиле сегодня на работу… Ну и что, что выходной. У нее определенных выходных не бывает, она же риелтором работает… Мы сейчас отдышимся немного и перезвоним вам, хорошо?.. Да, в течение дня.

Артем подошел к дивану:

– Людочка, как ты?

– Да я уже лучше. А так как обухом по голове. Знаешь, я с годами перестала верить, что Лешка проснется. Думала, прости меня, Господи, что навсегда это, до самой смерти. – Людмила перекрестилась.

– Делать-то что будем? Главврач этот, забыл, как его зовут…

– Иван Петрович.

– Вот-вот, Иван Петрович просит, чтобы ты приехала. Говорит, что Лешка как проснулся, так про всех начал спрашивать: про родителей, про Машу, про Сережку, про тебя с Виктором.

– И что, что они Лешке ответили?

– Ну, говорит, сказали, что день неприемный, ангина тяжелая была, потому ослаб очень, да и матери далеко ехать из Меженска, про отца решили вообще ничего пока не говорить, про Машу тем более. Ах да, еще этот Иван Петрович сказал, что Алексею они объяснили так: мол, сначала надо окрепнуть, ходить научиться, а потом уже родственникам показываться, чтоб никого не расстроить. Говорит – вроде это подействовало.

– Знаешь, Темочка, у меня в голове все набекрень. Сколько мы слез выплакали, ты же знаешь, мама в церковь ходила, земные поклоны клала годами, пока силы были. Наверное, там отметинка на полу от ее лба осталась, в церкви-то. К чему это я? Ах да, вот сейчас он проснулся. Радоваться надо бы, а мне страшно чего-то. Как жить он теперь будет? Батя умер, мама, считай, старушка, жену другой увел, сын тоже теперь не его.

– И жизни нашей он совсем не знает, – добавил Артем. – Он же при Союзе заснул. Каково ему теперь будет?

– Ой, и это тоже! – всплеснула руками Людмила. – Я и не подумала даже, а ведь верно. Лешка словно из другой жизни, не представляю, как он вообще тут сможет. И помнишь, мы же в журнале читали, да и врачи об этом говорили и Витьке, и мне… что вот он совсем молодой, не стареет, а как проснется, так свой возраст быстро нагонит. Каково это: сразу состариться, а жизнь не прожить, словно ее черти языком слизнули.

– Делать-то что будем? – Артем заглянул в глаза жене.

– Ты меня спрашиваешь? Не знаю я. Ну придумай, пожалуйста, Темочка, ты же умеешь, ты всегда выход находил. – Людмила продолжавшей дрожать ладонью нежно провела по щеке мужа.