Пробуждение

Первые главы романа Алексей в больнице, и к нему приходят его родственники. То, как они реагируют на его внезапное пробуждение, прекрасно характеризует их. А именно то, как они к нему относились прежде и как они изменились за время его летаргического отсутствия. Прием очень богатый, и пользуется им автор хоть и бережно, но очень эффективно.

Персонажи подключаются к действию, как голоса в музыкальной полифонии, тут не только родственники, тут и врачи клиники, и журналистка газеты «Дно», и другие люди.

Этот роман о людях, людях простых, что очень важно, людях со своими слабостями, сомневающихся, устраивающих свою жизнь так, как получается, как позволяют условия. Это еще одна важная смысловая оппозиция этого текста: необычайное событие и обычные люди. Это непростое испытание, и в нем накаляются композиционные моменты, оно придает роману должную горизонтальность. Сидорову не нужны лишние особые обстоятельства в жизни людей, кроме пробуждения Алексея. Он изучает простого человека, и под его писательским микроскопом этот человек становится интересным и значимым. Такой вот гуманистический реализм. Его не хватает в нашей литературе в последнее время.

Не буду пересказывать все сюжетные коллизии романа, чтобы не лишать читателя интриги. Скажу лишь, что роман этот вы прочитаете на одном дыхании. А дочитав до конца, поймете, что название «Пробуждение» имеет много значений. Это не только выход главного героя из состояния летаргического сна, но и пробуждение духовного в человеке, в мире.

Автор словно подталкивает нас к мысли, что, если люди будут руководствоваться духовными помыслами в своих поступках, мир застрахован от энтропии, как бы сильно она в наше время себя ни проявляла.

Максим Замшев

Главный редактор «Литературной газеты», первый заместитель председателя МГО Союза писателей России, член Совета по правам человека при Президенте РФ, Президент «Академии Поэзии»

Глава 1

Виктор Голубничий протер глаза и посмотрел на часы. Секундная стрелка монотонно и неутомимо совершала свой бег по циферблату. Часы были простенькие и совсем легкие. Но сейчас почему-то запястье ощущало тяжесть металла.

«Устал я, наверное, под утро, – решил Голубничий и зевнул. – Ничего, до восьми всего час остался с копейками. Придет Лена, передам ей дела и домой, отдыхать! Надоели эти дежурства до чертиков! Интересно, Верочка уже проснулась?» При мысли о крохотной дочурке по телу Виктора стало разливаться приятное тепло, а в голову начали слетаться легкие и радостные мечты, одна краше другой.

С улицы ворвались звуки разрывающихся то ли петард, то ли ракет. В пиротехнике Голубничий разбирался не особо, но смотреть фейерверки и салюты любил. Да и кто этого не любит? Даже сейчас, когда небо уже вовсю стало светлым и отдалось во власть майского утра, разноцветные букетики огненных цветов, неудержимо спешившие навстречу земле, приковывали внимание и приносили в душу радость. «Кто-то до сих пор День Победы продолжает праздновать, – подумал Виктор. – А у меня 9 Мая в этом году мимо прошло из-за дежурства. Ладно, сейчас освобожусь, посплю дома маленько, и отметим потом. Стол накроем, посидим, все как полагается. Надо бы гостей позвать. Посмотрим по ходу, все ведь вчера отмечали, сегодня, как пить дать, отсыпаются».

Голубничий быстренько подогрел воду в электрочайнике, опустил в чашку пакетик с бергамотом и начал с удовольствием втягивать в себя запах утреннего чая. По-хорошему стоило бы сейчас заключительный обход пациентов сделать, но так хорошо было сидеть в кресле у окна в кабинете дежурного врача, вытянув ноги и смакуя маленькими глотками ароматный горячий напиток. «Ладно, ничего не случится, – успокоил себя Виктор, – через час Лена заступит, вот пусть она и делает обход. Да и вообще, что у нас в клинике может произойти? Не психушка обычная все-таки, хоть и региональным центром психиатрии называется. Буйных у нас нет, спокойные все. Особенно Сорок пятый». Голубничий поймал себя на мысли, что нехорошо так шутить. Если представить себе, то не дай Бог оказаться на месте Сорок пятого. Но Виктор тут же успокоил себя: «От мыслей моих Сорок пятому ни тепло, ни холодно. И вообще, надо поменьше ранимым быть. Сколько их, пациентов разных, у меня еще в жизни будет! Если насчет каждого переживать сверх меры, на себя всех примеривать, то никаких нервов не хватит».