Пробуждение

– Все, я еду, ждите! – подытожил главврач и спросил напоследок: – А сейчас кто с ним? Анна Мефодьевна? Вы один в клинике или кто-то еще есть?

– Иван Петрович, извините, моя промашка вышла. – Лицо Голубничего вновь начала покрывать краска. – Он сейчас один в палате. Анна Мефодьевна здесь сидит, со мной… Растерялись мы. Сейчас схожу к нему, поднимусь.

– Вы не ответили: есть еще кто-нибудь на месте?

– Лена… доктор Гаврилова вот только что пришла, у нее дежурство начинается.

– Вот и хорошо. Пусть тогда она со свежими силами прямо сейчас в сорок пятую палату и поднимется. А я совсем скоро буду.

В телефонной трубке зазвучали короткие гудки. «Мне не доверяет, что ли? Думает, крыша поехала, раз Ленку посылает?» – расстроился Голубничий и уставился на Гаврилову, которая продолжала опираться на дверной косяк:

– Задание тебе от начальства: сходить и посмотреть, как там Сорок пятый.

– А ты как же? – невпопад отреагировала Лена.

– А я что? Главный тебе доверяет. Думает небось, что у меня шарики за ролики в башке заехали.

– Ничего он не думает, перестань! – уверенно взмахнула рукой Гаврилова. – И вообще, что вы тут оба как прибитые сидите. Радоваться надо – человек к жизни возвращается! А они от страха дрожат, точно анаконду в коридоре встретили, по лестнице боятся подняться. И медиками еще называются!

«А ведь она тоже боится, – подумал Виктор, – оттого так и распаляется».

– Ой, а я ведь его, Алешку этого, и не покормила с утра, – всплеснула руками Аннушка.

– Да погодите вы, Анна Мефодьевна, тут сейчас не до кормежки. – Лена продолжала брать бразды временного правления в свои руки. – Такое раз в жизни случается, а вы о завтраке. Вот приедет Померанцев, все и решим. Всё, пошла наверх.

Глава 2

Померанцев приехал в клинику быстро. Даже быстрее, чем ожидал. Хотя чему тут особо удивляться: не столица все-таки, да и три выходных дня сыграли роль, многие за город потянулись. Как-никак май на дворе. Понятно, что Светлоярск – не Сочи, но в такое время уже тепло бывает. А в этом году особенно: синоптики передают, что температура воздуха на два-четыре градуса выше многолетней климатической нормы.

Всю дорогу Ивана Петровича пробирала некрупная, но осязаемая дрожь. Нет, чувства страха не было. За долгие годы врачебной практики многое пришлось повидать. И вообще, если бояться, то лучше сразу профессию менять, как когда-то в юности говорил им, студентам, один из преподавателей в мединституте. Дрожь проистекала из другого: от нервного возбуждения, от желания увидеть своими глазами то, чего пока не приходилось наблюдать за всю многолетнюю практику, да еще, пожалуй, от желания начать побыстрее действовать.

Дома жена, Ира, только взглянула на него, влетевшего на одном дыхании с велосипедом в руках на их третий этаж, и сразу все поняла. «На весь день?» – привычно спросила она. Даже не вздохнула вслух от досады, что тщательно построенные на сегодняшний день планы рассыпались как карточный домик. Вот что значит замужем за врачом пробыть всю жизнь.

Ираида Николаевна, как всегда в таких случаях, успела сунуть мужу сверточек с едой, свои фирменные пирожки, в данном случае с яйцом, рисом и луком, несмотря на слабые возражения Померанцева о том, что столовая в медцентре работает все 365 дней в году – больных же надо кормить.

При воспоминаниях о жене Ивану Петровичу сделалось тепло на душе, дрожь куда-то ушла и, когда он въезжал на парковку на заднем дворе клиники, им полностью овладело желание немедленно все увидеть своими глазами и начать действовать.

Совсем по-юношески Померанцев взлетел по лестнице, игнорируя существование лифта, в свой кабинет на третьем этаже, вымыл руки, надел халат и уже более степенно, шагом, как и подобает главному врачу регионального центра психиатрии и неврологии, пошел в кабинет дежурного по клинике. Там обнаружилась только Аннушка, сразу всплеснувшая руками и затараторившая:

– Ой, Иван Петрович, тут у нас такое творится! Такое творится, что даже сказать не знаю как!

– Анна Мефодьевна, – Померанцев обращался к медсестре по имени-отчеству, хоть и знал ее много лет, – совсем на вас не похоже. Вы всегда спокойная, рассудительная, а тут… дали волю эмоциям. Даже «доброе утро» не сказали. Конечно, не каждый день такое бывает, но пугаться нечего. И печалиться тоже. Наоборот, радоваться нужно, мы ведь этого столько лет ждали. А где Голубничий и Гаврилова? У больного?

– Точно, Иван Петрович. Оба там сейчас. Это только я никак не решусь подняться. А ведь Лешеньку кормить пора, с вечера ничего ему не давала. Или?..

– Что или? – не сообразил Померанцев.

– Я вот что подумала, Иван Петрович. Раз он глаза открывает, то и глотать теперь сам сможет? Не надо будет через трубочку-то…

– Да, да, конечно. Но это не сразу. Мышцы все пока атрофированы, так что через трубочку придется, как и раньше. Какое-то время должно пройти, пока так кормить будем. Ладно, Анна Мефодьевна, я тоже поднимусь в палату. А вы чаю попейте, что ли, надо вам приходить в себя.