Пробуждение

Генерал помолчал, как бы ожидая от меня еще чего-то. Я тоже молчал, собираясь с мыслями и посматривая на него и полкового адъютанта, взгляд которого, как  мне показалось, был слегка укоризненный. Командир полка шумно вздохнул.

— Вот и отлично, — сказал он, — поздравляю вас, подпоручик, — я вскочил, — в новой должности. Надеюсь, что честь нашего славного пограничного полка и память Гусакова Ивана Андреевича вы не посрамите. Можете сегодня же приступить к исполнению обязанностей.

С вспотевшей головой, не помня, что еще отвечал генералу, наступив Булгакову на шпоры и забыв извиниться, я вышел из хаты. Тихая деревенская улица, заросшая травой, была залита веселым солнечным светом. Сильно и приятно пахло травами, полевыми цветами и огородными растениями.

Штабс-ротмистр, вышедший раньше меня, остановился. Его красивое лицо улыбалось, и он добродушно крутил свой пышный, холеный ус.

— Наденьте фуражку, подпоручик, — сказал он, — и успокойтесь: самое страшное миновало. Пройдите теперь к Муромцеву. Знаете, где его найти? В конце деревни за штабом полка, по правой стороне, шагах этак в пятидесяти, за хатами увидите огромное развесистое дерево, если не ошибаюсь, дуб. Недалеко от дуба сарай, в котором и живет Муромцев. Поговорите с ним, а потом — с богом, и за дело, — закончил штабс-ротмистр, крепко пожимая мне руку у входа в штаб полка.

Муромцев, с точки зрения моих двадцати одного года, был почти пожилой человек: ему было за тридцать. Я знал о нем только то, что знали все офицеры полка. Сын генерала, окончил пажеский корпус, служил в гвардейской кавалерии, однако в офицерской жизни не нашел удовлетворения и, выйдя в запас, поступил в университет. Отлично окончив филологический факультет, он был оставлен при университете. После нескольких лет работы получил ученую степень. Перед ним развертывалась будущность ученого. Но внезапно он увлекся замужней женщиной и забыл все, в том числе и университет. Влюбленные уехали за границу и провели там два с лишним года, побывав на всех курортах и во всех первоклассных гостиницах Европы. Но на смену бурной страсти пришли отрезвление и его неизбежный спутник — охлаждение. Раскаявшаяся жена вернулась к мужу и детям, бывший ученый хандрил, переживая утрату своих иллюзий. Началась война. Как офицер запаса Муромцев был призван и по собственному желанию получил назначение в пехоту, в действующую армию. В боях был два раза ранен, из них один раз тяжело, отличился и имел много наград.

* * *

Муромцев пользовался в полку репутацией прекрасного командира и заботливого хозяина. Строгий и требовательный, он был справедлив и внимателен к подчиненным, никогда не придирался к мелочам, но в то же время отличался непреклонностью в точном исполнении службы. Муромцев талантливо оценивал местность и отлично использовал ее возможности. Он всегда умел найти благоприятные условия для успешной разведки там, где другие приходили в отчаяние. Блестящие результаты разведывательных поисков его команды создали ей высокую репутацию в корпусе и дивизии. Но сам начальник команды редко выходил за свои проволочные заграждения. На стороне противника обычно работали его помощник и взводные командиры. Это не значит, что Муромцев не отличался отвагой. Просто он был организатор, руководитель, исполнительские же обязанности его не привлекали.

Восстанавливая в памяти все, что мне было известно о Муромцеве и его команде, я незаметно дошел до окраины деревни. Еще издали увидел действительно огромное дерево с широкой развесистой кроной; а когда подошел ближе, то нашел и сарай, служивший Муромцеву квартирой.

В раскрытую половину ворот сарая виднелся покрытый клетчатой скатертью стол. На столе кипел маленький ярко начищенный самовар, стояли тарелки с сыром и хлебом и кринка молока. А за столом в тени сидел сам Муромцев без френча, в рубахе с расстегнутым воротом, обнажавшим его полную шею.

Штабс-ротмистр не стал слушать моего официального представления.

— Давайте без церемоний, — сказал он приятным глуховатым баритоном, — а то и мне придется одеваться. — Улыбка осветила его выразительное лицо с слегка вздернутым носом и небольшими темно-рыжими усиками. — Присаживайтесь. Рекомендую снять гимнастерку — сегодня с утра жарко. Соединим приятное с полезным: будем завтракать и знакомиться.

Я пытался было сказать, что уже завтракал, но Муромцев перебил меня:

— Бросьте, бросьте, Михаил Никанорович! По себе знаю: в ваши годы можно с аппетитом и три раза позавтракать.