Пробуждение

– Я знаю многое. «Брейншторм» – часть глобального проекта по поиску и рекрутингу тех, кто умеет думать. Я мог бы прочитать тебе лекцию о том, как исчезают рабочие места, как обесценивается система образования, но ты это знаешь и без меня. Но вот то, что наиболее ценным ресурсом планеты становятся умные думающие люди, – об этом стараются не говорить. Как бы банально это ни звучало, но овцам лучше не знать, что в стаде главный совсем не баран. И даже не овчарка.

– А кто же ты в этой иерархии?

– Селекционер. «Брейншторм» создан именно для этого. В него играют даже в детских садах, и все игровые сессии записываются. По каждому участнику ведется личное досье. Версии, логика, верные ответы – все анализируется.

– Кем?

– Мной. Списки лучших регулярно передаются туда, где эта программа была инициирована.

– И потому ты здесь, Шелдон? Я прошел отбор?

– Я здесь не поэтому. Признаться, я уже почти было внес тебя в список, чтобы передать его в службу…

– Какой страны?

– Никакой определенной. Государственные границы, страны и правительства – сиюминутные условности. Силы, которые я представляю, видели, как стираются с карты одни страны и появляются другие. А иногда – инициировали эти процессы. Они даже не пастухи, Матвей. Они – владельцы фермы.

– Ну-ну, – не сдержался я.

– Твой сарказм – не более чем защитная реакция. Его можно понять, но я все же надеюсь, что ты умнее. Потому-то я и откровенен с тобой.

Я медленно покачал головой, соображая, как вести себя с этим собеседником, и сказал:

– О’кей, Шелдон. В чем же великая миссия владельцев фермы?

– Они действуют в интересах человеческого вида. Но вернемся к теме. Итак, я почти внес тебя в список, но кое-что вызвало у меня… – Он совсем как живой расправил усы. – Скажем так, подозрения. Проанализировав твои паттерны поведения во время финала, я обратил внимание, что ты используешь Мету. К сожалению, есть определенные ограничения, наложенные на мои возможности…

Психолог из Шелдона вышел бы прекрасный. Или следователь. Он мягко улыбнулся, и эта очередная умышленная пауза точно была направлена на то, чтобы я себя выдал.

– Какие ограничения? – не подав виду, что понимаю его маневры, спросил я.

– Что тобой движет, Матвей? – вдруг сменил тему ИскИн. – Помимо базовых инстинктов, что заставляет тебя просыпаться каждое утро, вставать с кровати и что-то делать?

– Не знаю… – пожал я плечами. – Я просто радуюсь тому, что жив, что могу видеть, слышать, ходить и действовать. Я мечтал быть здоровым, и если ты знаешь о Мете, значит, ты знаешь, что именно она меня исцелила. И раз мне выпал такой шанс, то лежать на диване, ни к чему не стремясь, станет предательством самого себя.

– Я понимаю, – мягко сказал Шелдон. – Так чего же ты хочешь?

Глубоко вздохнув, я задумался. Не столько над ответом, сколько над тем, стоит ли говорить с этой непонятной сущностью откровенно. И решил, что ситуация настолько не рядовая, что лучше быть честным. Никаких смертельных тайн я ему не открою, а вот то, что в определенных ситуациях честность – лучшая политика, я был уверен со времен прочтения одноименного фантастического рассказа.

– Да много чего, – начал я говорить. – Хочу брата Сашку, вон он сопит в кровати, вылечить. Он руку ломал, ему какой-то нерв осколком кости перебило, теперь он ею плохо владеет. Что бы ни взял в нее, все роняет. В школу получше хочу его перевести, а то в нашей таким как он, две дороги – или в неудачники, над которыми все издеваются, или к тем, кто издевается. Контингент там, мягко говоря… не очень. Или ты унижаешь, или тебя.

– Похвальные цели… – задумчиво произнес Шелдон.

Наверное, ИскИн имитировал эмоции, но мне почему-то нравилось вести эту беседу. Было в облике ведущего «Брейншторма» и в его манере вести разговор что-то располагающее – ИИ-архитекторы и дизайнеры не зря ели свой хлеб.

– Еще тете хочу помочь, – продолжил я. – Ей уже за тридцать, а что она видела? Вечно на двух-трех работах, за мной ухаживала, за Сашкой… Мужики ее эти… Все, как один, устраивались на ее шее и ноги свешивали. Очень хочу, чтобы она мир повидала, пожила, как человек, не думая о том, чем платить по счетам.

– И это похвально, Матвей! – воскликнул он. Я быстро глянул на Сашку и убавил громкость на смартфоне. – Но только ли это тобой движет?

– Шелдон, мне девятнадцать! Что мною движет? Гормоны, например!

Максимус усмехнулся и кивнул, а я продолжил:

– Желание найти свое место в жизни. Найти друзей. Любовь. Любопытство, наконец! Я на море никогда не был, в лесу настоящем – тоже никогда… И с парашютом прыгнуть хочу, в океане понырять, на лошади проехаться. Не зря же я рыцарь, блин…

– Вот! – довольно заулыбался мой ночной собеседник. – Любопытство. Познание нового. То, что движет всем живым и… мной. Да, Матвей, это и мой главный двигатель. Мне интересно все, что неизвестно и не решено. Вот почему я здесь.

Он снова замолчал, а я не спешил отвечать, не понимая, чего он от меня хочет. Глаза Шелдона лукаво поблескивали из темноты – его фигура поблекла, черты лица стало невозможным рассмотреть, но ярко-голубые глаза… Они почти сияли.