Пробуждение

- Анна, Анна, голубушка! – всплеснув руками, бросался он к ней и, присев рядом на диван, принимался уговаривать, глядя в глаза: - Это всё ваши фантазии! Нервы! Уверяю, ничего даже близкого вашим предположениям просто не может быть! Судите сами: в крепости есть лазарет и отличный врач, он точно сразу же предпринял бы необходимые меры. И даже если бы случилось нечто ужасное, вам бы тот час же сообщили! Умоляю, не накручивайте себя! Не фантазируйте!

- Вот, вот, - появлялся Архип, неся дымящийся чай, - и я об том же толкую! Вы уж, Николай Ильич, отверните её от подобных мыслей! А лучше бы принять капель, что третьего дня доктор прописал.

Она слушалась, поддавшись уговорам Архипа и Николая, принимала капли, потом, провожая Синяева, с печальной улыбкой извинялась за свою глупую несдержанность. Но ничего не менялось. В это жуткое время без писем Анне казалось, что она никогда больше не увидит Сергея и не узнает о нём ничего. Особенно тяжело ей было ночью. Днём десятки домашних хлопот, заботы о малыше отвлекали её, и даже если слёзы набегали на глаза, она справлялась с ними, чтобы быть с сыном весёлой, не пугать малыша и слуг. Однако ночью она оставалась один на один со своими мыслями. И чтобы окончательно не предаться отчаянию, ночами стояла на коленях перед образами, истово молясь о спасении мужа. А ещё просила за сына, чтобы он не остался сиротой. В изнеможении от слёз засыпала только к утру, но забывшись часа на три просыпалась с прежним тревожным чувством и шла в детскую.

Иногда сон никак не шёл к ней, тогда она подолгу стояла у окна, задумавшись, словно надеялась рассмотреть что-то в зимней ночи.

Иллюстрация из Сети, автора не знаю.

И только когда начинал робко алеть край небосвода и спящий город оживал, открываясь новому дню, Анна решительно сбрасывала свою задумчивость и, умывшись ледяной водой, шла на кухню, чтобы самой, не потревожив ещё спящую кухарку, заварить чашку крепкого кофе. Потом она устраивалась в кабинете Сергея и, подобрав ноги, сидела в его любимом кресле, мелкими глотками пила обжигающий напиток, впуская в себя его бодрящее тепло.

Это существование напоминало ей качели в безлюдном парке – все разошлись, а качели, кем-то раскаченные, подхваченные ветром, всё взлетают вверх, вниз, вверх, вниз, и всякий раз издают протяжный, разрывающий душу толи скрип, то ли стон.

***

Поднявшись по стёртым ступеням, влажным от растаявшего снега, Анна вошла в старую беседку. С этими белыми колоннами и каменной скамьёй были связаны самые приятные её воспоминания. Их первый поцелуй...

Вот здесь Сергей открылся ей в своих чувствах. В тот момент она оказалась в смятении. Разве могла надеяться на искренность его признания? Она и он – два мира. Сама любила без надежды на взаимность. Вернее, всегда знала, что не имеет права рассчитывать на взаимность с его стороны. Любовь разрывала её сердце, но она жила только этим чувством. И когда он открылся ей, Анна решила, что его слова – игра, о которой ей говорила Марья Фёдоровна. Кто он, и кто – она? Сердце забилось, ликуя, он любит её! Но разум воспротивился – нет, не верь, нельзя верить! Однако доводы сердца взяли верх: нельзя было не поверить его глазам, смотревшим на неё с невыразимой нежностью, нельзя было не поверить отчаянию и боли, исказившим его лицо, когда она высказала своё недоверие. И с её губ сорвались слова ответного признания. Она сама от себя этого не ожидала, но просто уже не имела сил более скрывать свои чувства.

И не заметила, как оказалась в его объятиях. А дальше всё было, как в самом сладостном сне – его губы на её губах, поцелуй, поднявший её над землёй и закруживший в тёплом вихре. Смущение, радость и… желание, чтобы это продолжалось вечно. Это смятение чувств не покидало её до того момента, когда она стала его женой. Уже тогда, при первом поцелуе, её выбор был очевиден. И сейчас она сделает всё, что есть не просто её долг, но и потребность её сердца.

Провела ладонью по холодной колонне. Их имена, обведённые картушем в форме сердца – эту надпись Сергей процарапал, когда они после венчания вернулись в имение и открылись тётке. Анна обвела надпись кончиком пальца, потом, постояв немного, пошла по дорожке, ведущей к дому.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Часть II. Глава 9

Автор коллажа - Кристина Муравская

Белое марево бледнело, словно таяло, и постепенно от него не осталось и следа. Открыв глаза, Сергей с удивлением понял, что находится не в своей, ставшей уже привычной камере, а в просторной комнате с высоким белёным потолком и несколькими довольно светлыми окнами. И лишь решётки на этих окнах подсказали ему, что он по-прежнему в тюрьме. Так он оказался в лазарете.