Пробуждение

Уставившись на карточку, я изо всех сил старалась не поддаться влиянию ее гипнотического южного произношения. Придется к этому привыкать, раз уж я теперь живу на юге. Так… математика, анатомия, английская литература, история, испанский язык и информатика. Похоже все предметы за меня уже выбрали. Наверняка, мама. Ладно, не важно. Все равно, мне все это потом понадобится.

Дама с карандашом строго посмотрела на меня.

— Вперед, дорогуша! Ты же не хочешь опоздать? Первое впечатление очень важно.

Это она мне говорит? Мне-то удалось уложить волосы без помощи желтой краски и карандаша и позавтракать, не вывалив половину тарелки на себя. Нахмурившись, я мысленно напомнила себе, что судить других не хорошо. Я ведь сама вот-вот выскочу на сцену и начну выступление перед Рэнди, Полой, Саймоном… и всей Рэдиссон Хай. Конечно, я видела десятки школьных романтических комедий, где новенькая быстро становилась самой популярной и завоевывала сердце главного красавца, оказавшегося заодно и настоящим гением со светлым академическим будущим в лучшем университете. Только это не кино. Это моя жизнь. Я никогда не была новенькой. За все свои шестнадцать лет я училась только в чикагских школах, и я не уверена, что смогу легко подстроиться под здешние порядки.

Вместо урока миссис Джонстон я отправилась на поиски женского туалета среди моря оценивающих взглядов — ну почему мне кажется, что все на меня уставились? Как только я вошла в туалет, все головы повернулись в мою сторону. Мне не хватало только таблички с надписью: «Я НЕ ЗДЕШНЯЯ».

Самое смешное, что смотреть-то не на что. Обыкновенная девушка с длинными, слегка вьющимися каштановыми волосами, капелькой макияжа — только подводка для глаз и тушь — и усыпанным веснушками носом. Ладно, Марджори утверждает, что я — красотка, но она же моя лучшая под-рута, она должна так думать. Я опускаю глаза (карие, кстати) и медленно иду к раковине. Вокруг меня все в спешке хватают сумки и рюкзаки. Мне тоже стоит поторопиться, а то опоздаю на урок.

Хочется умыться холодной водой, но я не уверена в водостойкости туши. В Рэдиссоне нет ни одного приличного торгового центра, так что вместо моей любимой водостойкой туши «Клиник», которую я, кстати, нигде не могу найти — наверняка Кейтлин без спроса позаимствовала, — пришлось довольствоваться продукцией «Мейбеллин» или «Л'Ореаль» или что там еще продается в обычных супермаркетах. В качестве компромисса я включила теплую воду и вымыла руки мылом с противным химическим запахом.

Вдруг у меня жутко свело живот. Боль пронзила похлеще лазерного меча Дарта Вейдера из Звездных Войн. Правда, очень больно. С большой буквы «О» — очень. Сейчас вырвет. Тошнота подступает к горлу мерзкой горечью. Согнувшись пополам, я пытаюсь добраться до ближайшей кабинки, чтобы не залить весь пол, и слышу, что кого-то там уже рвет. Фуу… теперь точно вырвет. Никогда не выносила, когда кого-то рядом тошнит. Я снова сгибаюсь пополам от боли в животе и горле одновременно. Такое ощущение, будто тошнит девушку в соседней кабинке, а страдаю я.

Полный бред.

Бросившись обратно к раковине, я набираю полный рот ледяной воды в надежде избавиться от привкуса желчи.

В дальней кабинке спускают воду. А у меня в голове с новой силой взрываются звуки рвоты. Господи… что со мной происходит?

Дверь кабинки открывается и оттуда выходит высокая девушка, которую я видела во дворе. Та, что со скутером «Сегвей». Это ее тошнило? Нет, я почему-то уверена, что с ней все в порядке. К тому же она морщится, почувствовав запах. Нахмурившись, она спрашивает:

— Ты в порядке?

Я кивнула, вытирая рот жестким бумажным полотенцем.

— Ага, просто не переношу, когда рядом со мной… ну… ты понимаешь?

— Не обращай внимания. Это нормально для Рэдиссон Хай Скул.

— В смысле?..

Понизив голос, великанша указывает на одну из кабинок:

— Кортни Лэнгдон. Болельщица. Так она поддерживает свою тощую фигуру во время футбольного сезона.

— По-моему, у этой болезни есть название.

Великанша пожала плечами.

— Ты ей об этом скажи. Танцевать и блевать — вот ее девиз.

Я нагнулась и заглянула под дверь посмотреть, как там эта Кортни.

— Почему ей никто не поможет? Надо хотя бы медсестре сказать. И родителям. Они должны знать, что она творит!

— Неа, — прошептала в ответ великанша. — Она тебе за это глаза выцарапает. Она — первоклассная стерва. Но мы давно привыкли. И ты скоро привыкнешь.

И правда, кто я такая, чтобы в первый же день связываться с главной школьной стервой?

Только привыкнуть я вряд ли смогу. Особенно если это причиняет мне физическую боль.

— Ммм, наверное, — бормочу я в надежде, что стерва нас не слышит.