Пробуждение

По дороге вниз он услышал шум воды и обнаружил довольно большой ручей. Он напился свежей прохладной проточной воды и наполнил флажку. Хорошо. Он решил спуститься по ручью и узнать, куда он впадает, но быстро оставил затею из-за густоты растительности. В океан впадает, куда ещё. Пройдусь по берегу и найду. Будет хорошее место для лагеря. Он взобрался опять на гребень и спустился по нему к лодке. Путешествие заняло несколько часов, он чувствовал усталость.

На ужин он поймал и зажарил ещё одну рыбу. Появились чайки. Он стал бросать им остатки своей еды. Закончив с рыбой, он сварил кофе на свежей воде и сразу почувствовал разницу. Солнце скрылось за холмами. Он воткнул рядом с удерживающим лодку колом ещё пару кольев для надёжности, вытащил спальные принадлежности и расстелился на песке под большим одиночным камнем.

Он укрылся с головой покрывалом от ветра, от мира и сразу заснул с непривычным спокойствием на сердце. Завтра проверю приборы. Это место, наверно, есть на карте. Сосед уже ищет своё ружьё и машину. Придётся долго объясняться.

Ему слышался нежный голос. Волнующий женский голос. Который не может обмануть. Всё есть на самом деле. Всё, что он обещает. Звучный, ласкающий сердце. Влажные губы, волнистый волос, мягкие линии бедра, груди, овал гладкой щеки. Всё в этом голосе, в его тонах и вибрациях. Исходящих с влажных, женских губ, обдуваемых солёным морским ветром.

Над ним светила нарастающая луна. Над одиноким чувствующим существом. Затерявшимся. Появились такие с некоторых пор на этой планете. Откуда они пришли. Зачем? Они растут в числе. Новая сила во вселенной? Они хрупкие и уязвимые. На что можно рассчитывать в этом мире, если ты не сделан из самого прочного материала, неразрушимого. Нет ничего неразрушимого в мире. С этим луна соглашалась. Нет ничего неразрушимого, но есть очень прочные вещи. Они думают, что они тоже неразрушимые. Что огонь их души не погаснет. Как мой свет. Луна светила своим ровным, вечным светом. Дерзайте, стремитесь, если вам так нравится. Я буду светить вам до тех пор, пока могу, пока время не разотрёт меня в мелкую пыль. Нет ничего вечного на свете. В этом его самая большая грусть и самая сильная надежда. Ищите. Только на вас надежда. Может, вам это удастся, хрупкие, уязвимые существа. Может, вы откроете самую главную истину – зачем? Зачем всё это? Возможно, вам это удастся. Только хочу вас предупредить. Может, эту истину нельзя открывать. Потому что за ней больше ничего нет.

Пришёл прилив и выпрямил лодку. Накатывающиеся волны размывали песок вокруг трёх кольев. Вскоре и сами колья раскачивались на воде вместе с лодкой и морской пеной. Потом вода начала уходить.

* * *

Море безжалостно слепило. Он вытирал слёзы и продолжал всматриваться в серебристо-блестящую рябь. Он тяжело дышал и присел, чтобы отдохнуть. Лодки нигде не было видно. Он всматривался в каждую тёмную точку на горизонте. Реальную или вымышленную. Нет. Нет нигде. Унесло течением? Он повернул голову в сторону соседнего холма. Часа два, не меньше. Придётся идти. Нужно спешить. Он ещё раз осмотрел открытое с его высоты водное пространство, торопясь и со всей внимательностью, на которую был способен. Нет, отсюда её не видно. Нужно идти на другой холм. Он быстро зашагал. Перед самым верхом путь преградили крутые скалы, он полез, не оглядываясь назад. Скалы закончились, он вышел на ровную макушку холма и внимательно огляделся вокруг. Поторапливая и сдерживая себя.

Лодки нигде не было видно. Волны, чайки, ветер, и свет не так слепит. Солнце поднялось высоко. Пересохло в горле и подсасывало в пустом желудке. Он сидел на высоком камне в усталой нерешительности. Ещё на один холм? А вдруг? Может, она там, за теми холмами? Ветер дует к берегу. Не могла уйти в море. Нужно идти.

По дороге к третьей точке наблюдения он пересёк ручей и утолил в нём жажду. Фляжки-то нет. Фляжка в лодке. Обзор с вершины холма оказался до обиды ограниченным. Мешали близлежащие высокие холмы. Нужно туда, на тот холм. Ещё пять-шесть часов. Если удастся обойти низом два холма перед ним, то, может, быстрее. Надо идти.

Наступала темнота. Еле передвигая ноги, он спустился к ближайшему ручью и напился воды. В животе бурлило от плодов, которые он, наверно, напрасно съел. Но живот не сильно беспокоил. Для беспокойства не оставалось сил, он очень устал. Стало совсем темно, только слабое свечение неба. Он отыскал вслепую ровное место, набросал на него мелких веток и листьев, всё, что мог нащупать руками, и лёг на приготовленное ложе. Последней была мысль о том, что ночь тёплая.