Пробуждение барса

— Оружия не очень много, — покосившись на золотую шашку, ответил Сиуш. — Мечи и шашки на войну взяли, а кинжалы есть. Насчет сукна и шелка купцов спроси. У Вардана Мудрого все найдешь — умеет торговать: когда все тюки зашивают, он развязывает. Хурджини кожаные не возьмешь ли, князь? Прошлый месяц хороший товар достали.

— Хурджини тоже возьму… Поговорить надо… Где живете?

В комнату вошел толстый духанщик и медленно стал убирать кувшины.

— На улице новостей нет, Пануш?

— Какие новости! Ничего нет! Вот только вся улица запружена. Караван с турецким золотом в Метехи идет, много дружинников. Еще вина дать? Шашлык, может быть? Только что молодого барашка зарезал…

Но Али-Баиндур, с усмешкой взглянув на Пануша, быстро встал. Амкары, схватив папахи, бросились за ним на улицу.

Огромный караван верблюдов и коней, отягощенных тюками, коваными сундуками, плетеными корзинами, в плотном кольце дружинников медленно передвигался по запруженным улицам.

Впереди, сопровождаемый начальниками, ехал Ярали, сбоку гарцевали азнауры, позади каравана тянулись ностевцы во главе с Саакадзе. Тваладцы, держа наперевес копья, замыкали караван.

Выкрикивая приветствия, возбужденные торговцы раздавали фрукты, сладости. Духанщики с бурдюками под мышкой теснились к дружинникам, угощая вином. С плоских крыш звенели дайра, песни, летели яблоки, шутки, смех… Али-Баиндур, стоя у дверей духана, прищурясь, измерял глазами тянувшийся караван.

В Метехи победу готовились отпраздновать пышно. Начальник замка, Шадиман и Бартом совещались о порядке празднества. Гостеприимец, пожилой князь Чиджавадзе, с озабоченным видом размещал послов, светлейших, полководцев и многочисленных гостей, уделяя особое внимание прибывшим по личному приглашению царя Баграту и Амилахвари.

Георгий X в малиновом бешмете с золотыми позументами лежал на груде мутак. Улыбались толстые губы. Он с удовольствием перебирал подробности возвращения в Тбилиси. Вспоминал исступленные, восторженные крики бегущих толп; тысячи тянувшихся за его конем пленных, среди которых были турецкие беи, нарочно оставленные в своих богатых одеждах; ржание арабских коней. Мелькали спущенные с крыш дорогие ковры, стройные женщины, устилающие его путь шелковыми платками, благоговение духовенства и затаенный страх придворных. Неожиданно он нахмурился. Приподнявшись, он резко ударил золотой палочкой по серебряному шару и приказал вбежавшему телохранителю позвать Баака.

«Баака что-то с лимонным лицом ходит, может, болен? Пока Нугзар здесь, пусть в Твалади поедет отдохнуть…»

Обожгла мысль о Русудан. Поморщился, вспомнив сухие губы Мариам. Вдруг самодовольно потянулся: запах индийского душистого масла, исходящий от Русудан, вновь приятно защекотал ноздри, розовые волны плыли перед глазами… Приход Баака оборвал мысли.

Баака вошел, молча отстегнул шашку и положил у ног изумленного Георгия X.

— Царь, все мои предки служили Багратидам, мною позорно закончился славный список. Я больше недостоин охранять твой дом… Орбелиани бежал…

Царь несколько мгновений с раскрытым ртом смотрел на позеленевшего Баака и вдруг громко расхохотался.

— Понял… Презренный, не дождавшись моего победоносного возвращения, отправился в гости к своим китайским предкам.

— Нет, царь, Орбелиани бежал из подземелья, бежал из замка, бежал из Картли… Я забыл запереть подземелье…

— Ты?! Ты, Баака, забыл запереть подземелье?! Князь Херхеулидзе забыл запереть подземелье, где сидит важный преступник, от признания которого зависит спокойствие не только царя, но и страны? Как видно, ты плохо меня знаешь… Я всю стражу замка подвергну испытанию железом и огнем, мясо кусками буду рвать, но узнаю правду… Эй!

Георгий X хотел крикнуть, но Баака с необыкновенной смелостью бросился к нему.

— Царь, не поднимай тревоги, зачем доставлять торжество твоим врагам? Брось меня в подземелье, казни, но не трогай стражу, она ничего не знает… Я один во всем виноват.

Царь пристально посмотрел на удрученного Баака, вдруг побледнел, затрясся, быстро вскочил, схватил голову Баака, повернул к свету, стараясь заглянуть в глаза. Баака, стиснув зубы, крепко смежил веки.

— Баака, ты можешь оградить меня от страшной опасности… Ты должен при всем дворе назвать моего злейшего врага… Я знаю только одно имя, по чьему приказу ты мог выпустить Орбелиани… Скажи, Баака.

— Царь, клянусь, я не выпускал злодея, он сам убежал.

— Баака, если бы знал, ты бы… да, да, с большой радостью назвал… может быть, от твоего признания зависит счастье царя… Сейчас единственный случай, другого никогда не будет, а награда…

— Мой царь, единственная ценная для меня награда — твое доверие… но я больше не должен надеяться. Никто не посмеет сказать, что Баака Херхеулидзе бесчестен. Один отвечу за неосторожность…

— Надень шашку, — резко сказал Георгий X. — Да, да, пусть враги не радуются, не отнять им у меня верного Баака. Ты узнал, куда скрылся изменник?

— Да, царь… Он в Абхазети. Сейчас ищу Нестан. Найдем дочь, отец вернется.

— Как убежал Орбелиани?

— Через тайный ход в саду… Я приказал завалить камнями, он всегда был лишним.