Пробуждение дракона (ЛП)

— Да, миледи, — старушка не отводила взгляда. У нее было открытое лицо в морщинах возраста. Рева считала это лицо честным. — Я не расскажу, — женщина продолжила убирать инструменты. — Я приду завтра. Отдыхайте, спите, чтобы набраться сил и восстановиться, — она добавила после паузы. — Не стоит так говорить, но я должна, если буду хранить ваш секрет. Я приняла сотни родов. Может, десяток не смогли вдохнуть. Были и кривые. Порой бог выбирает разные пути для ребенка, порой бывает сложно. Но я не видела такого ребенка, как ваш. Жаль это говорить. Простите, что пугаю. Ребенок был монстром. Лучше ему не жить.

3

Король Давэд

Давэд ненавидел это путешествие. Каждый шаг не радовал. Лестница была долгой, опасной, извивалась в узкой башне. Ее звали Всевидящей башней, хотя Давэд не знал, кто придумал название. Он знал, что в башне раньше были стражи. Потом она стала тюрьмой. Теперь название имело другое значение. Башня была самой высокой из семи башен крепости Несры, вид простирался на мили, было видно Море королей. Хотя житель башни не выглядывал. Она предпочитала окна закрытыми.

Суставы болели от каждого шага. Давэд не был старым, но уже уставал, когда поднимался по башне, но еще помнил силу и ловкость, какие у него были. Давэд был с армией, пока Матиас не подрос, сражался вместе со своими людьми, подавляя мятежи менти. Он никогда не хотел боя, как бывало с некоторыми, но ему хватало сил и воли, чтобы стоять рядом с остальными во время войны. Те сражения оставили отпечаток на его теле, хоть он и не хотел признавать этого.

Он стиснул зубы и поднимался дальше. Не нужно думать о менти. Они были неестественными мерзостями, он ненавидел их каждой клеточкой себя. Из-за них он и шел к вершине башни. Из-за них он держал женщину в этой комнате, хотя ненавидел делать это. Каждый месяц он приходил к ней. Каждый месяц надеялся. Ее слова не менялись, как бы он ни старался.

Он остановился, чтобы отдохнуть, прижал ладонь к холодному камню. Ему было сорок один, он был королем с двадцати лет. Он унаследовал трон от отца, короля Митрина II, которого мало интересовало правление. Митрин почти ничему не научил Давэда, его советники принимали решения, пока он жаловался и хмурился. Давэд помнил день, когда его отец умер. Он посмотрел на сына с постели и сказал:

— Теперь все это твое, сын, а я свободен, — Митрин бросил корону на пол спальни. Давэд смотрел в ужасе, его горло сжималось.

Двадцать один год спустя он так и не тронул ту корону. Он добрался до вершины башни, несмотря на боли. Стражу не требовались указания. Он открыл дверь для короля и отошел, Давэд прошел в комнату. Давэд носил корону только на важных фестивалях, или когда слушал подданных. Он верил, что король, что носил корону постоянно, чтобы вызывать уважение, плохо справлялся. Его не любили все люди Эсталы, но его уважали в крепости.

Он надеялся.

Комната была темной, как он и помнил. Полоска света падала из щели в ставнях, но это было все. Его глаза привыкли к мраку, он увидел странные предметы в комнатке: разбросанные куриные кости, клочки волос на поверхностях, миски в крови, перья на полу. А потом он увидел ее. Она была едва заметной в темноте, только седые волосы выделялись, остальное сливалось с тенями. Она горбилась, была хрупкой, изорванная черная туника доставала до пола. Ее лицо было грязным.

Он не был жесток с ней. Ей позволяли купаться, чисто одеваться, служанка могла убрать у нее, но женщина отказывалась. Так было больше десяти лет, и в этом месте воняло потом, кровью и мочой.

Она была в центре комнаты, смотрела на дверь, словно ждала его прибытия.

— Ты пришел с вопросом, — улыбнулась она, гнилые желтые зубы виднелись за красными губами.

— Да.

Она была гадкой. Казалось, она гнила изнутри. Ее кожа свисала с костей, волосы падали до пояса, ее ногти были в грязи. Она пришла к нему десять лет назад, и даже тогда она была босой и сгорбленной. Он помнил, как она подошла к трону, его стража отвернулась из-за вони. Но он выслушал ее, и его слова испугали его. Он тут же заточил ее, чтобы другие не услышали ее слова. Стражи поклялись молчать. Остальные при дворе не слышали.

— Вопрос тот же, — сказала она. — Тот же после стольких лет.

— Да.

Он звал ее Каргой. Она сказала, что у нее не было имени. Карга ей шла.

Она сняла миску со стола, стряхнула с поверхности перья и волосы. Она убрала их, поставила миску на стол. Ее костлявые волосы потянулись ко рту. Король скривился, грязные пальцы рылись в ее влажном рту. Она дернула, и гнилой зуб выпал. Король отвернулся, она бросила зуб в миску. Его желудок сжался. Он был в бою. Он видел кровь и кишки на полях, но было что-то неестественное в том, как работала Карга.

Кровавая слюна полетела за зубом, а потом она вырвала клок волос и бросила туда же. Она взяла грязную ложку и смешала это. Комнату заполнила пронзительная песня, король Давэд ощутил холодок, волоски на шее встали дыбом. Он хотел уйти, но ему нужен был ответ как воздух. Желание было отчаянным. Он должен был знать.