Пробуждение души

Карли бросила кость от грудинки, которую она ела, в медленно растущую кучку отходов, потом слизнула соус с пальцев.

— Но это все так, к слову. Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы. Поцелуй со мной похож на поцелуй с Лорой?

Она ожидала всплеска эмоций, но Бак только рассмеялся.

— Ни в малейшей степени. Лора не была такой… — Он остановился, пытаясь найти верное слово; наблюдая за ним, Карли молча предположила несколько вариантов: неловкой, наивной, неопытной. — Она лишилась девственности в тринадцать лет, — закончил Бак.

Девственность. Странное слово, способное польстить или обидеть. Но когда это касалось ее, то эти слова: девственность, прекрасно, нормально, — точно характеризовали ее. У нее были любовники, но она не могла вспомнить ни одного из них. Она не могла вспомнить, что они делали, и что делала она. Она не могла вспомнить чувства или желания, которые двигали ею. Все это было для нее непривычным, новым, волнующим.

Карли брала другой кусок мяса, когда Бак коснулся ее.

— Я часто сравнивал тебя и Лору. Мне не хотелось этого, но при данных обстоятельствах, я думаю, это неизбежно. Заметь только… она… ей далеко до тебя. Она не может даже сравниться с тобой. Ты — такая, какой она никогда не могла бы стать.

— Прекрасная и невинная, — сказала Карли. Ее голос подчеркивал горечь шутки. — Как раз то, чем хочет быть любая женщина около тридцати.

Еда была забыта, Бак наклонился к ней и снова поцеловал ее. Она ошущала вкус их ланча: зовущий, острый, копченый; запахи соблазняли ее и дразнили, они утоляли голод и заставляли страстно желать, просить, умолять его: еще, еще, еще…

Когда Бак отстранил свои губы, он не сразу отпустил Карли. Он осторожно провел подушечкой большого пальца по ее приоткрытым губам и почувствовал тепло ее дыхания, все еще неровного.

— Прекрасна и девственна, — повторил он нежно — Быть может, это не то, что ты хочешь, дорогая… Но это то, что мне нужно, — закончил Бак тихо.

Днем в пятницу Бак снова пытался позвонить в Техас, в департамент статистики. Его снова заставили ждать, но наконец он получил информацию, о которой просил.

Марк и Хелен Джонсоны умерли.

Как сказала Карли.

Это ничего не доказывает, объяснял он ей за обедом в Миссоуле тем же вечером. Только то, что она тщательно создавала свою личность.

— А ты не думаешь, что это означает только то, что мои родители умерли? — не сдержалась она.

— Карли…

— Выслушай меня, шериф, — прервала его Карли. — Ты выдвинул свою теорию, как Лора превратилась в Карли. Теперь, пожалуйста, послушай меня. — Она глубоко вздохнула и спросила: — Ты по-прежнему уверен, что я — Лора?

— Да.

— Это слишком быстрый ответ. Я хочу, чтобы ты сначала подумал… Ты был скептиком насчет амнезии. Ты не верил, что травмы головы могут так повлиять на психику человека. Ты обвинял меня в притворстве, помнишь?

Нехотя Бак кивнул.

— Что если ты прав? Что, если травмы головы не могли бы привести к таким различиям между мной и Лорой? — Карли дала ему только мгновение обдумать ее слова и продолжила: — Ты сказал вчера, что мы с Лорой не похожи, когда целуемся, и указал на другие различия, которые определяют личность. Лора ненавидела детей. Я люблю их. Лора была тщеславна, я — нет. Ей нравилось быть грубой, я — не могу. Наши вкусы в одежде, даже в еде, совершенно разные. Может ли травма головы объяснить все это? Если тебя сегодня вечером стукнут по голове и ты очнешься после комы через месяц, полюбишь ли ты вдруг брюссельскую капусту и соленые огурцы и возненавидишь мороженое?

— Я не знаю, к чему может привести травма головы, — ответил Бак натянуто. — Но если ты не Лора, как ты узнала, что я ненавижу брюссельскую капусту и соленые огурцы? Как ты узнала, что я обожаю мороженое?

Карли выглядела удрученной и разочарованной.

— Просто моя догадка, — пробормотала она растерянно.

— Карли… — Бак тоже выглядел разочарованным.

— Я чувствую так же, как она? — резко перебила его она. — Ты много времени проводишь со мной. Ты целовал и обнимал меня. Я чувствую так, как Лора? Когда ты со мною, ты испытываешь те же чувства, что и с нею?

Баку не хотелось отвечать на ее вопросы, но он заставил себя серьезно их обдумать. Чувствовал ли он к Карли то же, что и к Лоре? Ни в малейшей степени. Все чувства к Лоре, которые им владели, были отрицательными, разрушительными, иссушающими. Целуя Карли с закрытыми глазами и бережно обнимая ее, вспоминал ли он поцелуи Лоры? Нет. Карли могла быть любой другой женщиной в мире, но не Лорой; в ней ничто не напоминало ему Лору. Ни дружеских отношений, ни родства душ с Лорой никогда не было.

— Нет, — сказал он тихо. — Ты не чувствуешь, как Лора, но это говорит только о том, что ты сильно изменилась за последние три года.

Карли опустилась на стул, аппетит у нее пропал, хорошее настроение улетучилось. И она оставалась мрачной, пока они возвращались в Новер в его машине.

— Я действительно не хочу быть ею, — сказала Карли тихо, глядя в окно.