Пробуждение каменного бога

Шегниф задал Улиссу несколько вопросов глубоким и густым даже для громкогласных нешгаи голосом. Улисс отвечал правдиво, не колеблясь. Они, в основном, касались его имени, откуда он прибыл, где живут такие как он и т.п. Но когда он сказал, что прибыл из другого времени, возможно, десяти миллионов лет назад, что его «разморозил» удар молнии, и что он прошел через Дерево, то Шегнифа, казалось, самого хватило ударом молнии. Глику такая реакция явно не понравилась, улыбка его потухла и он начал переминаться на своих больших костлявых ступнях.

После продолжительной тишины, нарушаемой лишь бурчанием в животах трех нешгаев, Шегниф снял свои громадные круглые очки и стал полировать куском материи, размером с гигантский напольный ковер. Он водрузил их обратно и нагнулся над столом, чтобы рассмотреть сидящего перед ним человека.

— Либо ты лгун, — сказал он, — либо агент Дерева. Либо, что тоже возможно, ты говоришь правду. — И, обратившись к Глику, добавил: — Скажи, летучая мышь, он говорит правду?

Казалось, Глик боролся с самим собой. Он взглянул на Улисса, потом обратно на Шегнифа. Было видно, что он никак не мог решить, то ли объявить Улисса лгуном, то ли подтвердить, что вся его история — истинная правда. Он хотел дискредитировать человека, но если его попытка провалится, он дискредитирует только себя. Может, опозориться среди нешгаев значило для него смерть, поэтому в такое холодное утро его тело покрылось липким потом.

— Ну как, правду? — проговорил Шегниф.

Преимущество лежало на стороне Глика, поскольку он давно знал Шегнифа. Но с другой стороны, у Шегнифа могли накопиться подозрения насчет Глика и всего его рода.

Намек об «агенте Дерева» означал, что он считает Дерево в сущности своим врагом. Если так, то у него будут свои суждения о мотивах Глика, поскольку ему известно, что летучий народ живет на Дереве. Или не известно? дулулики, должно быть, говорили, что прилетают с другой стороны дерева, а проверить их слова было невозможно. Во всяком случае, пока не появился Улисс.

— Не знаю, лжет он или нет, — проговорил Глик. — Он сам сказал мне, что он — пробудившийся к жизни Каменный Бог, но я не видел, как он пробуждался.

— А видел ли ты Каменного Бога вуфеа?

— Да.

— А видел ли ты Каменного Бога после появления этого человека?

— Нет, — сказал нерешительно Глик. — Но я не заглядывал в замок проверить, находится он там или нет. Я поверил ему на слово, хотя не стоило бы.

— Я могу расспросить о нем кошачьих. Они-то уж знают наверняка, Каменный Бог он или нет, — сказал Шегниф. — А так как они считают его воскресшим Каменным Богом, то я не поверю, что они назовут его лгуном. Остается признать, что его рассказ — правда.

— И выходит, он — Бог? — проговорил Глик, неспособный подавить охватившее его презрение.

— Существует один Бог, — сказал Шегниф, сверля Глика глазами. — Только один. Или ты станешь отрицать это? Те, кто живут на Дереве, называют Дерево единственным Богом. Не так ли?

— О, я согласен, существует только один Бог, — проговорил быстро Глик.

— И это — Неш, — сказал нешгай. — Верно?

— Неш — истинный бог только для нешгаи, — ответил Глик.

— Это не одно и то же. Когда говорят, что существует единственный бог, то это — бог нешгаи, — сказал Шегниф.

Он рассмеялся, продемонстрировав белоснежную пасть с белесыми деснами и четырьмя коренными зубами. Он поднял большой стакан воды, в котором была стеклянная трубка, и стал сосать через трубку воду. Улисс удивился: он не раз видел, как нешгаи всасывают воду своим причудливым носом и потом выпускают ее в рот. Но сейчас он в первый раз увидел, как один из них применяет соломинку у которой было узкое горлышко. Позже он видел их пьющими прямо из стаканов, у которых также было узкое горлышко, специально сконструированное, чтобы пролезть между бивнями. Шегниф поставил стакан и проговорил:

— Не думайте: мы не требуем, чтобы нешгаи поклонялись Неш, поскольку это дело его сыновей, и он отказался бы от поклонения кого-то другого. На мой взгляд, ты чересчур ловок и изворотлив, Глик. Будь прямее в будущем. А окольные пути оставь нам медленно двигающимся и медленно думающим нешгаям.

Он вновь усмехнулся. И тут Улисс начал понимать, почему он — Великий Визирь.

Шегниф расспросил Улисса о деталях. Наконец, он сказал, что они могут сесть и офицеры заботливо усадили их в кресла. Улисс примостился на край одного, ноги его болтались. Однако, он не выглядел таким маленьким и жалким, как Глик, который казался крохотной птичкой, сидящей у порога громадной пещеры.

Шегниф сложил вместе кончики бананоподобных пальцев и нахмурился, как вообще может нахмуриться безбровое существо.