Пробуждение крови

— Не только я, — Айра вырвалась, вбежала в комнату и захлопнула дверь.

Глава II

Айра упала на кровать. Сердце больно билось, готовое вырваться наружу от казавшегося безвыходным настоящего и пугающего будущего. Тишина застряла в воздухе, неповоротливая и непроницаемая, она закрыла собой окно, дверную щель, любой доступ звуков, оставив лишь мысли, оглушительно громкие.

Она часто вспоминала родителей. Ей не хватало их любви и тепла, света, исходившего от их лиц, и спокойствия, непоколебимой уверенности в том, что они делали и ради чего жили. Именно сейчас ей так нужна была их поддержка, но спросить было некого… Ради чего они умерли? И ради чего живет она? Что они изменили в этом аде, в цепи бесконечных смертей и боли?

Она попыталась вспомнить мамино лицо, но из памяти уже почти стерся ее образ.

«Я вспоминаю тебя лишь как сон, который к утру рассеивается словно туман, и ты уже не понимаешь, был ли он. Зачем нужна магия, если никто не может вернуть вас?»

Из уголков глаз на виски тонкой нитью потекли слезы.

— Мама, я устала, я не знаю, куда мне идти. Словно с четырех сторон вырастают стены, которые все плотнее сжимают меня. Скоро они сдавят меня совсем, и не останется ничего.

Она лежала без движения, смотря в потолок, а слезы продолжали тихо стекать на подушку. Но бессонная ночь дала о себе знать. Глаза слипались. Тело стало тяжелым, и невозможно было подняться. Айра вошла в призрачный мир сна. Ей снилось озеро, окруженное горами, шум водопада и разговор листвы. Нежно пахнут разогретые солнцем цветы, такой знакомый запах из детства. Она по пояс стоит в кристально чистой воде, настолько прозрачной, что на дне видны самые мелкие камешки. Она чувствует их гладкую округлую поверхнось. Золотые и серебряные, голубые и зеленые рыбки снуют у ее ног. Теплое солнце ласкает лучами, и вода искрится и играет от любого движения… Но внезапно налетел ветер, похолодало, вода, в которой она стояла, тоже в миг стала холодной и пробирала до костей. Белые барашки облаков сменились дождевыми тучами, готовыми разорваться в любую минуту, стало темно, как ночью. Молния разрезала небо, и в ее ослепительном блеске на берегу Айра ясно различила черную фигуру. Это был человек, и в нем было что-то тревожное, тяжелое, томящее. Черная одежда, черные волосы, черные глаза, лишь лицо в свете молнии отдавало смертельной бледностью. Айра чувствовала на себе его взгляд, и он разбирал ее тело на клетки. Он отталкивал и звал ее, приказывал и просил. И она безвольной марионеткой шла к нему…

Призрак в черном протянул к ней руки и вытащил на берег. Прозрачные капли, как слезы, стекали на землю.

— Посмотри на меня! — сказал он.

Преодолевая страх, Айра подняла голову… Но не было демона, которого она ожидала увидеть, перед ней стоял человек. В его взгляде были боль и гнев, смирение и вызов, ненависть и страх, сострадание и мольба. Несоединимое соединилось, противоположности слились воедино и заставили мучиться. Он держал ее за плечи и смотрел. Вдруг губы его дрогнули и прошептали: «Ты сможешь найти ответ. Я жду тебя! Давно жду!» Дальше голос становился громче, настойчивее, в нем появились неприятные дребезжащие ноты.

— Открой же дверь, наконец, а то я ее выломаю!

Айра открыла глаза. За дверью слышался голос Саймира, продолжавший требовать впустить его.

— Саймир, что опять случилось? — дрожа всем телом, спросила она. Он что-то пробормотал с той стороны, но Айра не поняла его слов. Ей было невыносимо холодно, хотя на улице стояла жара, словно она действительно искупалась в водопаде, но еще больше пугала реальность сна, все ощущения, звуки и образы, и непонятная тревога, шедшая откуда-то извне. Кто он, этот человек и зачем он приходит, уже не впервые? Айра ясно видела его лицо, но, когда просыпалась, вспомнить уже не могла.

Новый стук в дверь вывел ее из оцепенения. Послышалось нечто среднее между воплем и просьбой.

— Айра, ты меня впустишь? — Саймир произнес ее имя так, словно его укусила пчела.

Поразмыслив, что иначе он все равно не уйдет, Айра пошла открывать. Перед ней предстал высокий светловолосый юноша лет восемнадцати с ярко-голубыми глазами. В его внешности нельзя было найти ни единого изъяна, однако было в нем кое-что, разрушающее идеальную картину образа. Голос Саймира имел неприятно дребезжащие нотки. Его невозможно было долго слушать без соответствующей привычки. Начинало казаться, будто кто-то бьет металлическим прутиком по хрустальной вазе, звук которой отдается в голове. В миг исчезала куда-то красивая внешность и хотелось побыстрее скрыться подальше от раздражителя. Саймир знал эту свою особенность и старался говорить ниже, но во власти эмоций голос возвращался на привычные ему тона. Девушка оперлась о косяк двери и вопрошающе на него уставилась.

— Пойдем, — ответил Саймир, подхватил ее под руку и потащил по темным коридорам. Шли молча, Айра и так знала куда.

Наконец показался яркий свет, раздались голоса. Они вошли в хорошо освещенное помещение. Вдоль длинных столов сидели люди в серых одеждах: ученики, маги, учителя — все раздельно. Было время завтрака.