Пробуждение любви

Казалось, Хью наконец обрел голос, чтобы ответить на резкие, грубоватые вопросы и заключения хирурга, произнесенные без всякой симпатии.

— Да-да, мэтр. Да, лихорадка. Швы, похоже, крепкие, но лихорадка все усиливается после сражения. Думаю, возможно, это из-за ноги… — Прежде чем Хью успел закончить, пожилой мужчина устремился к левой ноге раненого и сдернул запятнанное кровью покрывало. Родерику подумалось, что он почувствовал запах собственной раны от движения воздуха, вызванного хирургом, хотя его нос уже две недели был слишком распухшим, чтобы дышать им.

Хью приблизился к ноге Родерика и продолжил:

— Похоже, острие копья, которое поразило его, было пропитано…

— Да, ядом, — перебил его хирург. — И как раз в самую икру. Я неоднократно наблюдал подобные случаи. Отвратительная штука. — Хирург бросил покрывало на ногу раненого и щелкнул пальцами в сторону сопровождавших его парней. Они прошли мимо койки Родерика, не удостоив его даже взглядом.

Пожилой врач взглянул на Хьюго:

— Он умрет. — Затем хирург появился в поле зрения Родерика, склонившись над ним. — Проснулся, да? Отлично. Ты скоро умрешь, молодой человек, — почти прокричал он, словно знал, что у Родерика пострадал и слух. — Ты понимаешь?

Родерик хотел кивнуть и подумал, что его подбородок дернулся вниз. Он был счастлив, что этот человек больше не будет трогать его. У него закрылся здоровый глаз.

— Нет! — закричал Хью. Родерику не хотелось вновь открывать глаз, но он понял, что Хью заботится о нем. Хью, схвативший хирурга за руку, появился в узкой полоске зрения раненого. — Нет, он не может умереть. Вы должны что-то сделать.

Пожилой врач высвободил руку и холодно произнес:

— Яд находился в нем слишком долго. Если бы я оказался возле него, когда это случилось, возможно… Но сейчас любое лекарство будет попросту зря потрачено на него — это все равно что вылить его на землю, а у нас его крайне мало. Он отойдет к утру. Прощайте.

— Нет! — снова вскричал Хью и почти оторвал хирурга от земли. — Попробуйте понять — он спас мне жизнь. Если вы можете сделать хоть что-нибудь…

— Мой дорогой, вы видите людей, которые здесь лежат? — спросил хирург. — Думаете, их жизнь менее ценна, чем жизнь вашего друга?

— Да, — немедленно ответил Хью. — Именно так я и думаю.

— А я — нет! — повысил голос хирург, и Родерик мысленно согласился с ним. Хирург повернулся, чтобы уйти, но Хью снова схватил его за руку и упал перед ним на колени:

— Пожалуйста, мэтр, пожалуйста! Умоляю вас. — Просительные нотки в голосе Хью и вид его, прижимающегося к руке, покрытой засохшей кровью, заставили левый глаз Родерика снова закрыться. Ему невыносимо было видеть, как мужчина-воин молит о таком безнадежном и недостойном деле.

— Разве я не спас бы его, будь это в моих силах? — услышал Родерик слова хирурга, сказанные более спокойным и мягким тоном.

— Пожалуйста! — был единственный ответ Хью. Раненый услышал короткий вздох и затем:

— Парень! — Быстрые шаги и шуршание. — Это облегчит его боль. Боюсь, это все, что я могу предложить. Сначала — самая маленькая доза, понятно? На кончике ногтя, если вы не хотите проявить милосердие к нему и сразу его убить. Он может оставаться здесь, пока не умрет, затем его нужно будет унести отсюда. У нас не хватает коек.

Торопливые шаги хирурга удалились от Хью.

— Да благословит вас Бог, мэтр. Спасибо, большое спасибо, — бросил ему вдогонку Хью.

В следующее мгновение Родерик почувствовал на лихорадочном и пульсирующем лице дыхание друга и услышал звук вынимаемой из пузырька маленькой пробки.

— Вот, Рик, вот на что я надеялся. Открой рот. — Он почувствовал, как грубый палец Хью проник ему в рот и потер десны. Щекочущее тепло наполнило рот Родерика, затем палец вернулся вновь. И еще раз.

Его друг собирался убить его? Родерик как можно шире открыл здоровый глаз и вдруг почувствовал, как голова начала медленно гудеть и кружиться.

Лицо Хью, покрытое потом, поплыло перед ним, когда тот дрожащими пальцами пытался закрыть пробкой маленький стеклянный пузырек.

— Ну давай, давай же, черт тебя подери! — пробка наконец вошла, и Хью спрятал пузырек внутрь накидки.

— Хью? — попытался прошептать Родерик, но услышал только неясный звук, слетевший с его губ. Однако этого было достаточно, чтобы привлечь внимание друга.

— Это нелегко, я знаю. — Хью склонился над раненым, запихивая в грубый мешок их нехитрые пожитки, разбросанные по бокам койки Родерика. — Но тебе это необходимо — мы убираемся отсюда, Рик. Я отвезу тебя к…

— О! — простонал раненый.

— Да. — Хью поднялся и исчез из поля зрения Родерика, но его слова были болезненно ясны, поскольку раненый почувствовал, как на грубом одеяле, на котором он лежал, приподнялись его голова и плечи. — Попытайся заснуть, — посоветовал Хью с протяжным от усилия свистом. — Это…

Но Родерик не услышал следующих слов. Хью резко потянул одеяло и начал превращать его в самодельные носилки. Тело Родерика переместилось, и дикая боль, возникшая от резкого движения, в сочетании с горячим, ослепляющим веществом, которое Хью втер ему в десны, привели к тому, что Родерик действительно уснул.