Пробуждение любви

Она дрожала от страха и гнева. Существовала вероят-. ностьтого, что, бросив вызов этому непредсказуемому человеку, она обрекала себя на крушение собственных планов и надежд, но ради Лео — и ради их общего будущего в Шербоне — Микаэла должна быть храброй. Она еще раз постучала в дверь, другой рукой сжимая длинную тонкую полоску металла. Осмелится ли она воспользоваться ею?

— Милорд! Я не уйду, пока вы не поговорите со мной, так что вам лучше впустить меня.

По-прежнему никакого ответа.

Она взглянула на металлическую полоску, которую держала в руке. Ее ей дал сэр Хью, когда отправился в Торнфилд-Мэнор, — в случае если Лео закапризничает и закроется на щеколду в своей комнате. Микаэла была уверена, что тот и подуматьле мог, что она воспользуется ею, чтобы попасть в комнату лорда.

Родерик, несомненно, даст нагоняй сэру Хью по его возвращении.

— Я вхожу! — предупредила она, давая ему — а скорее, себе — последний шанс.

В припадке отчаянного гнева Микаэла просунула кусок металла в щель между дверью и стеной и покрутила его, словно мешала в горшке с кашей. Толкнула.

Ничего.

Она снова подвигала тонкой металлической пластинкой, услышала обнадеживающий щелчок, но прежде, чем она попыталась снова толкнуть дверь, та неожиданно распахнулась, вырвав пластинку из ее руки и потянув Микаэ-лу через порог, где она упала к ногам Родерика Шербона.

— Кто вам это дал? — спросил он, подозрительно глядя на длинную полоску металла, лежавшую на полу. Ворча, Родерик поднял ее, неприязненно оглядел, затем снова бросил на пол, пробормотав: — Хью.

Микаэла поднялась на ноги и проскользнула мимо Родерика, чтобы тот не выпроводил ее из своей комнаты, но, похоже, у него не было желания избавиться от нее, поскольку он захлопнул за ней дверь.

— Что вам нужно, мисс Форчун? — проворчал он, со вздохом опускаясь в кресло. — Праздника? Чтобы мы все играли в шашки или катались на пони? Боюсь, я не составлю в этом конкуренцию ни мальчику, ни женщине.

— Я хочу узнать, почему вы так плохо обращаетесь с Лео.

Родерик повернул к ней голову с таким видом, словно она спросила, почему вода мокрая.

— Почему я… — начал Родерик.

— И… — перебила его Микаэла, — и почему я вам то нравлюсь, то вы отталкиваете меня.

Мгновение Родерик пристально смотрел на нее, затем отвернулся, пробормотав:

— Вы полоумная. Не понимаю, чего вы ждете от меня.

— Вы разрываете сердце Лео — он вас так любит! И все, чего он хочет от вас, — это немного вашего, времени и ласки. Он должен знать, что вы его любите!

— Разве я не обеспечил ему дом? Не нашел людей, которые заботятся о нем? Разве он не находится здесь в безопасности? Его что, плохо кормят? Его не бьют, не так ли?

— Он не щенок, милорд! Он маленький мальчик, чье сердце разбито, потому что его отец притворяется, будто его не существует на свете!

— В жизни есть более страшные вещи, — сказал Родерик.

— Вы обращаетесь с ним так потому, что точно так же с вами обращался Магнус, когда вы были маленьким?

Родерик выбрался из кресла, схватил свою трость, но вместо того, чтобы опереться на нее, принялся размахивать ею, словно дубинкой, шагая прихрамывая к Микаэле.

— Нет! Если бы отец только игнорировал мое существование! Но он буквально преследовал меня, унижал. Я не выдержал и отправился в то проклятое паломничество, которое почти стоило мне жизни.

Микаэла заставила себя стоять прямо и твердо, несмотря на дрожь в коленях.

— То, как вы поступаете, столь же плохо. — Голос ее дрогнул.

— Уверяю вас, это не так. — Теперь Родерик возвышался над ней, его капюшон был откинут назад, спутанные волосы лежали поверх плаща, глаза горели зеленым огнем. — К тому же я не тот, кого Лео может идеализировать. Я не могу научить его ездить верхом, сражаться, быть мужчиной. Вы это хотели услышать, мисс Форчун? Вы так же, как и Магнус, настаиваете на том, чтобы я признал мои недостатки?

— Я не ваш отец. И на мой взгляд, у вас нет недостатков. — Микаэла произнесла все это на одном дыхании. Он сам не знает о своих достоинствах. Глядя на него в этом свете, на его большое, могучее, нависающее над ней тело, словно он готовился поглотить ее, Микаэла хотела лишь одного — чтобы Родерик снова поцеловал ее, как это случилось у моря.

Поцеловал — и даже больше.

Его губы тронула насмешливая улыбка.

— Вы или дурочка, или же обманщица.

— Может быть, дура, но не обманщица. Почему вам так трудно признать, что я нахожу вас приятным мужчиной? Почему вы считаете, что вас нельзя любить?

— Вы слишком уж стараетесь, мисс Форчун. — Родерик фыркнул. — Когда мы поженимся, вы получите вашу долю денег. Так что нет нужды ухаживать за мной как за девицей.

— Я вовсе не ухаживаю за вами, вы, упрямец! — выкрикнула Микаэла и топнула ногой. — Но вы не умрете, если поухаживаете за мной!

— Вы зря теряете время, ожидая этого от меня.

— А как насчет Лео? — нажимала Микаэла, взяв его за плащ, поскольку он собрался отвернуться.

Родерик попытался стряхнуть ее руку, размахивая кулаком, в котором была зажата его трость.

— А что?