Пробуждение охотника (СИ)

— Скучно ваши переговоры проходят. Даже пострелять не дали!

— Постреляем еще, теперь у нас есть законное право воевать с Вержицким. Правда ведь, Аристарх Вениаминович?

— Истинная правда! — вместо адвоката откликнулся Свидетель. — Если есть из чего, конечно.

— Пошарим в закромах, — улыбнулся я.

Выпросив у Добродецкого кабинет на часок, мы разобрали список военных объектов Вержицкого. План был устроить ночь длинных ножей бароновской гвардии. И наметив маршрут, мы уже отъехали от адвокатской конторы, как запищал, затрясся смартфон, Алексею Петрову звонил смотрящий Треплов. «Наверное, хочет отчитаться о компенсации бедной старушке», — подумал я, принимая звонок, но услышал незнакомый голос в трубке, низкий, густой и растерянный.

— Петров, это Бурый говорит.

— Бурый? — переспросил я, ничего не понимая.

— Виделись мы, когда ты в кабаке с Семенычем тер. И раньше, когда ты ему жизнь спас. Помощник я его.

— Помощник Треплова? — догадался я, наскоро перебрав в уме всех знакомых Семенычей в этом мире.

— Беда, Петров, спасай!

— Что случилось?

— Засада случилась. Давай, Петров, в тот же кабак приезжай, только пулей. Я все подробно расскажу. И не боись, в накладе не останешься, Цитрамон добро помнит. И я тоже.

В кабак мы, конечно, приехали. Соня так же заняла позицию снаружи, мало ли что. Только мы успели перерыть добычу, доставшуюся еще от Игната, продажного торговца электроникой. Так что теперь у каждого из нас в ухе спрятался крохотный наушник, и мы могли общаться и слышать все, что происходит с другим.

— Ну рассказывай, что стряслось.

Теперь я узнал его — сердитая гора, ждавшая за соседним столиком, пока мы с Трепловым выясняли отношения.

— Цитрамон на стрелку поехал, предъяв к Гвоздю скопилось, на фуре не увезешь. Бойцов с собой взял. Да только там не люди ждали.

— А кто же?

— Твари типа тебя.

— А ты знаешь, кто я?

— Все уже знают, что в городе новый охотник порядки свои наводит. Многие про вас знают, не удивляйся, Петров.

Бурый захохотал было, но смех превратился в кашель. Я перегнулся через стол и откинул полу его пиджака.

— Твою мать, тебе в больницу надо.

— Обо мне не парься. Мне и хуже прилетало. Спасай Цитрамона, они всех положили, а его забрали.

— Кто забрал?

— Говорю же, твари! Типа той, что ты на стрелке на заводе замочил. Людям с ней не справиться. А ты тоже тварь, но все же еще и человек. Слышал я про вас, охотников. Вы тварей не любите, хотя и вас людьми не назовешь.

— Где стрелка была?

Бурый открыл карту на смартфоне, показал место.

— Говорил же, что сам Гвоздю уши тех уродов отвезу. Ладно, пойду навещу гражданина.

— Я с тобой!

Бурый попытался подняться, но не слишком успешно.

— Ты — в больницу. А мы, монстры, между собой сами разберемся.

Я вернулся к Соне, и мы вместе подошли к машине.

— Арсенал?

— Обижаешь, — Соня открыла багажник.

— Склад, который всегда с собой!

— Как чувствовала, спокойно день не пройдет! Давай, напяливай! — Соня сунула мне в руки комбинезон из осколочного шаолиня. Мы припарковались в темном переулке, так что я без стеснения переоделся — по официальным мероприятиям я, конечно, бегал в настоящем костюме. На дело же стоило отправиться в чем-то более удобном. Поверх удобного мы надели облики-иллюзии сладкой парочки из «Рыбки по имени Ванда» — Арчи-Клиза и Ванды-Кертис.

Место стрелки представляло собой лысый круглый холм.

— И где тут снайперов прятать? — выругалась Соня.

— Хм, — я заставил ликвор принюхаться, — если нельзя напасть из засады сверху, рухнуть на головы врагам с небес, так сказать…

— Значит, напали из-под земли!

— В точку! Ты у нас эксперт по недавно открытым трещинам, проверь!

Соня погуляла по холму, поводила носом, а потом радостно запрыгала на каком-то неотличимом от прочих, клочке земли.

— Нашла, нашла! Здесь была твоя любимая кроличья нора. Залезем?

— Ну смотри, я чувствую здесь и хищников, и жертв. Мне кажется, что Цитрамон остался в нашем мире. Но я бы все равно заглянул в нору ненадолго. Не оставлять же засаду за спиной!

Соня взяла меня за руку, и мы провалились в очередной осколок.

Глава 17

Новый осколок, в котором мы оказались, явно не имел ничего общего ни со степью, в которую я научился входить как к себе домой, ни с озером сирены Тортиллы и ее русалок. Про салон оружейника Маузера я ничего не знаю, на улицу я там не выходил. Но мой друг ликвор подарил мне новое чувство, я ощущал что-то вроде вибрации каждого из осколков, и, хотя я не исследовал даже свою обжитую степь как следует, я не спутаю ее с другой трещиной.

Нас окружал лабиринт полуразрушенных каменных стен, казавшихся весьма старыми, даже многовековыми. Местами камень зарос зеленым мхом. Под ногами хрустел щебень, небо было затянуто высокими белыми облаками. Здесь было прохладнее, чем майской ночью в большом мире, из которой мы сюда провалились, но не сильно. Судя по свету, день был в разгаре.