Пробуждение. Пятый пояс

В-третьих, уверен, Седой просто изнывает в ожидании момента, когда зона запрета техник исчезнет и появится возможность полностью проверить мой медальон, вдруг он на самом деле ненастоящий? В-четвёртых, я и сам жду, когда исчезнет зона запрета и нет, не для того, чтобы ещё раз проверить свой медальон, а для того, чтобы без этих ограничений проверить новую силу Призрака.

А ведь есть ещё и в-пятых — с этой остановкой, чтобы дать время осесть всей той мути, что подняли события в городе Ян, у меня появится время заняться собой, заняться тем богатством техник, что свалилось мне в руки, заняться переделкой техник и заняться полноценным освоением той техники, что я выучил во время Испытания. Высокий талант, да, дух? Поглядим, поглядим. Я всё ещё уверен, что сумею повторить и вторую, стихийную часть техники. А ведь есть ещё и третья, о которой я тоже сохранил пусть и смутные, но воспоминания.

Одна проблема. Я помню чужие Врата Силы, но до сих пор не могу нащупать своей эссенции. И на это мне тоже нужно время, причём время, когда меня никто не будет дёргать, когда со мной даже никто говорить не будет.

По сути, даже Седой будет лишним, но с этим придётся смириться.

Он немного ошибся со временем, на то, чтобы выбраться к нужным местам, у нас ушло не пять, а почти десять дней. Ушло бы даже больше, будь нас двое — уж больно серьёзными стали к концу волны големов. Но нас было трое, и жизнь Иглата была использована не зря — Призрак стал ещё сильнее. Седой молчал, глядя на груды големов вокруг Призрака, даже делился с ним по вечерам сухими ветками, которых набрал в лесу у озера Зала Стражей, но я нет-нет, но ловил странный взгляд, которым он провожал спину Призрака. Видимо, от своих подозрений он так и не отказался.

По уму мне бы тоже начать переживать, но я почему-то каждый раз вспоминал, как в Испытании созданные духом сектанты попытались подчинить Призрака и каждый раз ухмылялся, исполняясь уверенности, что всё будет хорошо. Возможно, зря. Но лишь возможно.

Устроились мы неплохо. Местность с этой стороны горной гряды была не такой сухой и безжизненной, как на землях Ян. Не голые пески пустыни, а пустошь времён начала сезона дождей, когда влага оживляет выгоревшие за зиму травы и омывает землю, возвращая ей краски.

Сначала мы спускались по мелким серым камням, которые сползали под нашей тяжестью, грозя утянуть вместе с собой и чьи края были так остры, что прорезали подошвы наших сапог, сделанных из не самой простой кожи. Затем камни сменились теми самыми песками, так похожими и одновременно не похожими на пески моих родных пустошей. Потом в этих рыжих песках появились пятна пожухлой травы, а уже через половину дня среди них стали попадаться редкие зелёные ростки. Но стоило нам перейти три невысоких бархана, как эта скудная и робкая зелень осмелела и полностью закрыла собой старую траву, а под ногами то и дело песок сменялся пусть скудной, но землёй.

Тогда же мы попали и под первый дождь. Первый мой дождь со времён той памятной грозы после бегства от Кулаков. Природа явно показывала, что эти земли благодатней, чем земли Ян.

Когда первые капли дождя упали на песок, я даже не поверил, вскинул голову, с изумлением оглядывая появившиеся тучи. Оглянулся и увидел ещё более красивый вид. Те горы, с которых мы спустились с Седым, словно порождали эти тяжёлые, полные воды облака — вершин крайнего к нам хребта не было видно — они будто надели белоснежную шапку облаков, которая сползала с них белой дымкой, собиралась в тёмные клочки, которые слипались друг с другом, наливались синевой и текли в нашу сторону. Горячий сухой воздух наполнился влагой.

И хотя песок и скудная земля бесследно впитали этот недолгий дождь, шагать сразу стало веселей.

На следующий день Седой отыскал небольшое озеро, к которому примыкал редкий лесок низкорослых, изломанных Синих Акаций. Вот между ними и водой мы и устроились. Как раз недалеко, буквально несколько сотен шагов от границы начала запретов. Идеальное место по словам Седого.

Что меня поразило, так это то, что он первым делом начал обустраивать нашу стоянку: выравнивать место под костёр и зачем-то утаптывать дорожку к озеру, следом принялся что-то мастерить, используя заготовки из големов и запасы его нового кольца и даже не попросил у меня жетон магистра. А ведь я был уверен, что это будет первым, чем он озаботится, оказавшись там, где можно использовать артефакты.

У меня даже сложилось впечатление, что в тот, первый день нашего трёхмесячного ожидания он избегал даже глядеть в мою сторону.

Я молча принял это и тоже занялся делом, занялся техниками. Нет, я не учил их, а для начала просто принялся перебирать свои новые запасы, сортировать по полкам, составлять таблицы, где кропотливо отмечал стихию, узлы, зарисовывал созвездия и на их основе пытался отыскать какие-то закономерности и правила.

Так потекли день за днём.