Пробуждение: Приснись мне снова

— Ты знаешь, я зауважала тебя уже за то, что ты сказала мне правду. И ведь я тебя не осуждаю, вот что главное. Твои мотивы очень понятны… А вот Вера Михална… Ей-то зачем это было нужно? Неужели она тоже… любит Матвея?!

— Вряд ли, — усмехнулась Мария. — По-моему, она любит только свою драгоценную особу. Зато меня терпеть не может.

— Не понимаю… Если она все тебе рассказывала…

— Она моими же руками хотела себя от меня обезопасить. Интрига почти как в романе! И продумано все, словно в шахматной партии. Ей ужасно не хотелось, чтобы место Матвея заняла я. И она подобрала хороший, беспроигрышный вариант — тебя. Да, да, не мотай головой, ты — умница, и это место — как раз для тебя, тут и Каракатица спорить не стала. И все бы хорошо, кабы не ваша с Матвеем «лубофф»… Прости, не буду больше паясничать. Так вот что эта старая перечница просчитала? Если все у вас пройдет гладко, то Матвей заберет тебя в Н-ск! А значит, на его место скорее всего попаду я. Тут уж, пардон, конечно, но по многим объективным параметрам я имею очень много шансов. А Михалне это — нож острый! Значит, надо сделать так, чтобы Матвей или не уехал вообще, или уехал без тебя. Вот и стала она собирать информацию. Если бы нарыла что-нибудь против тебя — доложила бы Матвею. Он бы тебя бросил и уехал с женой. То же самое, только уже для тебя, она пыталась накопать против Матвея. Результат оказался бы тот же. Но, к ее удивлению и сожалению, вы оба оказались просто верхом целомудрия и порядочности!.. Не надо дуться, это комплимент. В наше время такое встретишь не часто… В общем, не оставалось ничего иного, как продвигать второй вариант — оставить Матвея здесь. Не знаю уж как, но старая шпионка поняла, что я влюблена в Матвея. И принялась меня обрабатывать… Каюсь, я поддалась… Впрочем, как ты уже знаешь, своего она не добилась. И вот тогда-то наша интриганка и совершила самый главный промах. Она пошла… к Каракатице!

— Это еще зачем?!

— Ха, я тоже не сразу сообразила. Просто Вера Михална оказалась продуктом своей эпохи. В советские времена так называемая аморалка строго пресекалась и наказывалась. Начальство обязано было «реагировать на сигналы». И устраивало провинившимся разгоны, объявляло выговоры, лишало премии, препятствовало карьерному росту… Видимо, подобное настолько стало частью характера старой карги, что она забыла, что времена нынче другие. Каракатица выслушала ее очень внимательно, а потом положила перед ней чистый лист и ручку…

— Она тоже собирает на нас досье? — прижала Майя ладони к вспыхнувшим щекам.

— Нет, ты не поняла… Она дала ей бумагу, чтобы та написала заявление об уходе. По собственному желанию.

— Чем она это объяснила?

— Откуда мне знать? О том Михална поведать не соизволили, — развела руками Маша. — Но я полагаю, что Каракатице просто стало противно. И потом, подставив непосредственного начальника, кто может дать гарантии, что сотрудник не предаст и вышестоящего? Так что старая перечница сама себе вырыла яму.

Женщины помолчали. Потом Маша исподлобья посмотрела на Майю:

— Ну, что? Простишь меня?.. Как дальше-то будем?

— Посмотрим, — пожала плечами Майя. — Но мне кажется, сработаемся.

Вошедший в кабинет Матвей, застав обнимающихся молодых женщин, лишь изумленно крякнул.

Последний рабочий день года пролетел незаметно и очень напряженно. Помимо основной текучки, нужно было закончить передачу дел Майе, да еще и Машу пришлось срочно вводить в курс.

Задержались допоздна. Снизу, из столовой, уже вовсю лилась музыка и раздавались веселые возгласы.

— Ну, хватит, наверное… — хлопнул ладонью по столу Матвей и остановил взгляд на Майе. Та подняла на него темные усталые глаза, и в кабинете повисло напряженное молчание.

Маша все поняла и вскочила с кресла:

— Ну, я пойду посмотрю, что там… Места хоть займу. Вы ведь спуститесь праздновать?

— Да надо, наверное, — сказал Матвей, с трудом отводя взгляд от чуть раскосых глаз Майи. — Все-таки последний день с сотрудниками. Там вроде мне на прощание что-то приготовили…

— А я — пас, извините, — помотала головой Майя. — Мне в больницу надо… И сын со свекровью уже который день. Замучилась она с ним…

— Ладно, тогда я побежала, — кивнула Маша и скрылась за дверью.

Майя встала и подошла к Матвею, который поднялся ей навстречу. Их глаза снова встретились. А потом и руки. Сплетались и расплетались пальцы, ласкали друг друга, вели отдельную от безмолвно замерших хозяев любовную игру.

Первой не выдержала Майя:

— Матвей, ты прости… Я не смогла ничего сказать Ване. Я сейчас очень нужна ему.

Ей показалось, что в глазах любимого мелькнуло облегчение.

— Я понимаю. Как он?

— Уже лучше. Страшное не подтвердилось, в двух позвонках только трещины, смещения нет, спинной мозг цел. Он сможет ходить… Ты знаешь, он попросил у меня прощения, обещал бросить пить. И я ему верю. По-моему, Ваня многое понял. И даже… попросил принести ему учебники. Хочет учиться, поступить в институт на заочное. Не хочу, говорит, быть дураком при умной жене…

— Молодец, правильно мыслит.

— А как ты?

— Как видишь. Жив, здоров.