Пробуждение Рафаэля

— Не был, мы говорили по телефону. — Он понизил голос: высокое положение последнего посетителя побуждало к доверительности. — И хотя он не желает огласки, уверен, он бы не стал возражать против того, чтобы я рассказал кому-то вроде вас: это благодаря его влиянию её перевели сюда. Вы, может, не представляете, но многие из наших прошлых настоятелей были родственники графа.

— Вот как! Мне казалось, Санта-Катерина — не совсем обычное место для такой больной.

Посетитель откровенно улыбнулся, а сам подумал: «Вот болван! Из всех мест выбрать это! Он бы не смог более явно продемонстрировать, что имеет отношение к этой женщине!» Больница Святой Екатерины, расписанная великолепными фресками, была построена в пятнадцатом веке как приют для брошенных урбинских детей, но постепенно изменила свою направленность, так что теперь здесь обслуживали только самые влиятельные семейства (о чем прекрасно знал всякий в городе). Все настоятели приюта, а потом больницы были из членов братства — до недавнего времени, когда после продолжавшегося несколько веков противоборства между религиозными и светскими властями правительство Урбино отвоевало право избирать настоятелей из людей, не входивших в этот замкнутый круг. Однако в том, что касалось пациентов, роскошные, украшенные фресками комнаты Санта-Катерины оставались главным образом жилищем богачей, и единственным неудобством для них были вероотступники туристы, которые время от времени, бродя по больнице в поисках знаменитых фресок, заглядывали в отдельные палаты и сталкивались с бывшим наркоманом аристократического происхождения, богачом алкоголиком или анемичной дочерью влиятельного местного банкира.

— Да, граф проявляет подлинный интерес к этой бедной немой, — сказал врач, шагая с посетителем по длинному коридору со сводчатым потолком, расписанным фресками цвета полночной сини с облаками, звёздами и разными суровыми святыми, держащими в руках свитки с душеспасительными изречениями. — Похоже, она захватила воображение всего Урбино. Если бы только она понимала…

Спутник доктора сухо кивнул. Всякий, кто в этот момент увидел бы его, решил, что его больше интересует ряд светящихся фресок на стенах коридора.

— Вижу, вы начали реставрацию паломнического цикла, — сказал он.

Панели пятнадцатого века изображали паломников и обитателей приюта и дары, принимаемые от имени последних невероятно жирным настоятелем Санта-Катерины. Здесь богатым всегда убедительно напоминали, сколь много они зависят от бедняков. На этих фресках не было неприятных напоминаний о бедняках, которым было нечего предложить, кроме своего голода. «Никаких царей, неподобающе припадающих к стопам скромных плотников, — подумал про себя посетитель. — Никаких рыбарей-пророков».

Врач остановился и бросил мрачный взгляд на глубокую, до штукатурки, царапину на фреске.

— Вы видите? Санитары! Постоянно задевают за стены каталками… Подозреваю, что подобное окружение кажется им неподходящим для современной больницы. Или они просто не замечают подобной красоты. Но разве плохо, если она приносит больным и страждущим моральную и материальную помощь? — Он предложил именитому гостю полюбоваться фреской, на которой была во всех деталях запечатлена ампутация руки.

— В самом деле.

Гость едва заметно улыбнулся, глядя на необычайно реалистичное изображение крови, хлещущей из открытой раны в большой медный таз, и собаку, ждущую под ним, в надежде поймать её брызги.

— Окружение подобных шедевров должно ободрять, как думаете? — спросил врач. — Не то что скучные горные пейзажи.

Заметив, что дверь, к которой они подходили, открыта, гость поинтересовался:

— У вас принято оставлять дверь таких пациентов незапертой?

— Когда вы увидите, в каком положении больная, думаю, вы согласитесь, что нет смысла запирать её. Она в ступоре, состоянии, которое мы могли бы предупредить, если бы полиция менее решительно добивалась от неё показаний…

— Они полагают, что она способна давать показания?

— Я ещё не установил, какой, истерический или органический, характер имеет её немота, но пытаюсь. Полиция, похоже, не понимает, что силой тут ничего не добьёшься. Только взгляните, — он показал жестом на неподвижное тело, распростёртое на койке, — к чему уже привело насилие.

— А не могло ли такое… насилие послужить толчком к тому, чтобы она заговорила?

— Совершенно исключено. Современная медицинская литература предупреждает: там, где мутизм является следствием глубокой психической травмы, насильственные методы способны привести к необратимому душевному расстройству, как, например, случилось со многими солдатами во время Первой мировой войны.

— Понимаю… это было бы трагично…

— Даже в менее сложных случаях трудно отличить то, что мы называем истерическим или функциональным мутизмом, от настоящей афазии, то есть расстройства центральной нервной системы, когда мутизм больного вызван повреждением мозга. Особенно трудно это сделать, если пациент перенёс эмоциональный шок или ранение головы, что имеет место в нашем случае.