Пробуждение (СИ)

— Видел, — Шу вздохнул и откинулся на спину, глядя в потолок. — В том-то и дело, что видел, — иначе в жизни не поверил бы. Знаешь, философы говорят, что мистика — это тонкие, можно сказать, духовные воздействия, напрямую меняющие реальность. Или даже иррациональные, ни с чем не связанные изменения самой реальности. Типа мистической пропажи носков и множества других предметов. А у вас что на эту тему говорят?

Йаати задумался. Мистикой как таковой он никогда не интересовался, — но всё необычное страшно его привлекало, так что читал на эту тему он немало, да и по телевизору тоже много что смотрел…

— Анмай, — ну, Сверхправитель, — говорил, что мистика, — это то, что обычно происходит во сне, где события не имеют ни связи, ни причины. И что мистику можно изображать, как опущенную в воду руку, — вода вокруг неё течет, но никто не скажет, как потечет каждая отдельная струйка.

— Дурацкий подход, если честно, — Шу снова зевнул.

— А чем её тогда изображать? — удивился Йаати. — Но он говорил, что, по мнению мистиков, сознание первично, а мир — только иллюзия. Или инфорет. Или у нас есть ихцемизис, который формируется Волей и Представлением — и сам, в свою очередь, влияет на Реальность, — сейчас Йаати говорил не свои, услышанные раньше слова, и ему было немного смешно. — В таком плане даже я сам — мистик… наверное.

— А что это за инфорет и ихцемизис?

— Инфорет, — это дополненная реальность, ну, вроде как расщепленная, — Йаати подумал. — Например, астрал есть, — но не в бреду психов, а в реале. И в него можно войти, выйти и так далее… А ихцемизис, — это Первичный Хаос, или варп там. И в нем постепенно возникает… ну, отражение человека, и, если он будет думать много и правильно, то оно, в свою очередь, начнет влиять на реальность. Вот и будет та самая мистика. Я, правда, об этом не думал ни фига, но мне давно уже кажется, что мир совсем не такой, как нам кажется, и на самом-то деле всё, ну, совсем другое. А если хорошенько подумать, как всё должно быть, то так оно и станет…

— Лучше не надо. Слушай, спать давай. У меня и так башка уже пухнет, — Шу демонстративно повернулся спиной и затих.

Йаати тоже отвернулся к стене, накрывшись одеялом. В казарме стало очень тихо — слышалось лишь ровное жужжание ламп, слегка раздражающее, — словно над ушами вились невидимые насекомые. Простыня холодила голый бок, одеяло кололось, торчавшие из-под него босые ноги мерзли. Йаати поджал их и поёжился, подумав, что так он точно не сможет заснуть.

И заснул.

День 9

1.

…скользкая чугунная лестница казалась бесконечной, — но, наконец, Йаати, вслед за Шу, вылетел на пересекающий улицу мост и помчался по нему, почти не глядя по сторонам… и всё же замер, словно наткнувшись на мощный, густой звук взрыва. Ошалело повернул голову…

В стороне вокзала, над крышами, вспухало крутящееся, похожее на кулак облако коричневато-серого дыма или пара, оставляя за собой клочковатую, неровную колонну. Йаати, ошалело приоткрыв рот, глазел на это зрелище, — и тут между землей и облаком сверкнула целая сеть молний. В тот же миг воздух снова ударил по ушам, и из-за крыш всплыло второе облако, точно такое же. Потом третье…

— Какого черта… — начал он.

На горизонте, над крышами, зажглось несколько злых сине-белых огней, таких ярких, что на них больно было смотреть. Снова засверкали молнии, — почти непрерывно, сплетаясь в дрожащие волокнистые дуги, — словно в какую-то призрачную радугу. Треск и шипение накатили волной, глуша все звуки, — и сами угасли на фоне двух новых мощных взрывов. Над крышами вспухло ещё два облака — того же вида и размера, на равном расстоянии от прочих, словно шел какой-то фейерверк. Шапки первых взрывов уже сносило ветром, их трубчатые хвосты неровно кренились, словно падающие башни. Самая первая из них нырнула в тяжело расступившиеся тучи, — они неохотно закрутились, заворачиваясь в жутковатую воронку, словно небо проваливалось вверх…

— Вниз, вниз, вниз! — заорал Шу, бросаясь к концу моста. Здесь вниз вела каменная лестница, — очень длинная, как показалось Йаати. Шу вскочил на чугунные перила, — и по ним, как по горке, быстро соскользнул вниз. Йаати последовал его примеру, чувствуя, как раскалившиеся от трения штаны больно жгут зад, а сердце сладко замирает от скорости. Он ловко соскочил на булыжную мостовую, и, не теряя ускорения, во весь опор помчался вслед за Шу. Город был какой-то странный, — древние трех-четырехэтажные дома, смыкаясь боками, превращали тесную улицу в ущелье. Голые черные деревья и мокрый булыжник под ногами ещё больше нагнетали обстановку, — здесь, верно, была глубокая осень.

Улицу перекрывала громадная, метра два в диаметре, чугунная труба, — она, казалось, появилась из воздуха, но Йаати даже не замедлил бега, — он взлетел на пересекавший её мостик… и испуганно присел, когда прямо над крышами треснула ветвистая молния.

— Вперед, вперед! — заорал Шу, обернувшись.