Пробуждение (СИ)

Наконец, он дошел до обрыва. Стена здесь загибалась внутрь, образуя нечто вроде бастиона, в котором стоял ещё один бункер, и Йаати остановился тут, осматриваясь. За стеной плато рассекал овраг, за ним начиналось редколесье, — а за ним стояло металлическое здание высотой, примерно, этажа в четыре, с почти плоской крышей и стенами, похожими на жалюзи, — из наклонных полос. Они тускло серебрились в гаснущем закатном свете. Здание казалось совсем новым, до него был километр или чуть больше. Йаати захотел сходить туда… и его остановила лишь мысль о том, что идти ночью в кишащий тварями лес точно не стоит.

Вздохнув, он спустился со стены, потом, подумав, подошел к обрыву, глядя на ярко освещенный двор. Там, конечно, ничего не двигалось, лишь у зеленовато-белых вертикальных ламп кружилась какая-то мошкара. Делать тут было нечего, и он подошел к двери ближайшего бункера. У неё тоже горел алый огонек замка — но, когда он направил на него ключ, дверь не открылась. Он попробовал ещё раз… потом ещё… но здесь, очевидно, был совсем другой код. Для порядка он подергал тугой рычаг замка, потом отвернулся и замер, осматриваясь. Ну да… наверное, он сможет…

Стоявший в углу стены бункер нависал над обрывом, но Йаати, едва дыша, смог доползти до места, где его руки дотягивались до края амбразуры. Как он и ожидал, силовое поле их пропустило, и он, подтянувшись, перевалился внутрь. Облегченно вздохнув, — по крайней мере, ночевать в этом дворе не придется, — он спустился в коридор, а потом на лифте вниз, решив выяснить, куда ведут две других двери. За левой оказалась обширная казарма с двухэтажными койками, пустая. В её дальней стене была уже знакомая ему раздвижная бронедверь, очевидно, ведущая в шахту подъемника, — но она тоже не открылась, и Йаати огорченно вздохнул. Он уже понимал, что бродить, где захочется, не сможет.

Правая дверь вела в сводчатый коридор, залитый холодным белым светом. Он упирался во вторую дверь и поворачивал направо, потом налево, потом снова налево, огибая что-то вроде построенного под землей бункера. Здесь в стене зияла узкая ступенчатая амбразура.

Йаати осторожно пошел вперед. Покосившись на прорезанную амбразурой броневую плиту, — из неё торчал толстый ствол турели, — он миновал массивную решетку, и повернул направо. Здесь, за рамой с силовым полем, был короткий коридор и очередная раздвижная бронедверь, выгнутая наружу тупым углом.

Он поискал взглядом замок, потом нажал на массивную рукоятку. С гудением и лязгом броневые панели вдавились, а потом разошлись в стороны. За ними угрюмо синел вечерний сумрак. Йаати секунду смотрел на него, потом всё же выглянул наружу. Дверь почему-то открывалась в овраг, под бетонной площадкой у неё шумел бурный ручей.

Он поискал глазами мостик, — но тут дверь закрылась перед ним. Вновь открыв её, он выглянул наружу. Как он уже и ожидал, никаких замков снаружи не имелось, и, когда дверь вновь закрылась, Йаати устало уселся у стены, похвалив себя за осторожность, — ещё пара шагов, и он остался бы ночевать в лесу. День, мягко говоря, выдался нелегкий, и ехать к башне в таком вот состоянии не стоило.

Он вернулся в казарму, где, к его радости, обнаружился душ с горячей водой. Йаати всласть напился, вымылся — и, не одеваясь, как есть, плюхнулся спать.

День 3

1.

Проснувшись, он какое-то время смотрел на дно верхней койки. Ему приснился кошмар, — какой-то совсем глухой, дикий лес, заваленный буреломом, и там, в самой глубине зарослей, что-то смутно-белое, похожее на человека, — и, в то же время, совершенно не похожее. Он встретился с ним взглядом… и проснулся. Это видение казалось совсем реальным, и настроение у Йаати было скверное. Он вновь забрался под душ, — но это ничуть не улучшило его.

Ругаясь про себя, он поел, оделся и отправился осматривать свои владения. Ведущая в караулку бронедверь открылась легко. В неё потоком хлынул бледный дневной свет.

Йаати, щурясь, смотрел на него, потом всё же выглянул наружу. Солнце стояло уже высоко, — спал он долго, — но пустое небо затягивала та же мертвенная белесая мгла. Воздух был теплый и влажный, пахнущий хвоей, — но вокруг царила мертвая тишина, и ему вновь стало неуютно. Погода стояла прекрасная, — но из-за этой мглы день всё равно казался таким мрачным, что почти не хотелось жить…

Выходить во двор тоже не хотелось, — но и возвращаться в казарму было не за чем, так что он, наконец, заставил себя выйти. Тишина и неподвижность тревожили, — ему даже начало казаться, что за ним наблюдают.

Йаати крутанулся на пятке, пытаясь заметить хоть кого-то, — ему казалось, что кто-то прячется у него за спиной, — но там оказалась лишь пустая, покинутая им караулка, в которой, совершенно точно, никого не было.