Пробуждение силы. Уроки Грузии – для будущего Украины

Сразу после школы я поступал в МГИМО. Там не жаловали нацменов и была страшная коррупция. Несмотря на то, что у меня была золотая медаль и я был хорошо подготовлен по всем предметам, меня не приняли.

В 1985 году я сдал экзамены в Тбилисский государственный университет, но параллельно поступил «по лимиту» на факультет международных отношений в Киевском университете им. Шевченко. В Киеве я впервые почувствовал, что сам себе хозяин.

До сих пор помню первый день занятий. В здании бывшей Первой гимназии, в аудитории на первом этаже, нам рассказывали, что за этими партами сидели до революции знаменитые киевляне – Паустовский, Булгаков, Богомолец. После пары мы вышли в парк Шевченко. В маленьком кафе меня окружили новые знакомые и я сразу забыл, что не местный. Украинцы, в отличие от россиян, умеют «усыновлять».

На первом курсе меня чуть не арестовали за антисоветскую деятельность. На нашем факультете учились в основном дети из стран третьего мира, но не только – были у нас и граждане Израиля, Швейцарии, Франции. Конечно, были и дети советских «шишек». Я был человеком «со стороны» и, как следствие, не защищенным. Факультет находился под очень плотным колпаком КГБ. Кем-то надо было им заниматься? Они занялись мной. Притом, что ничего особенного я не делал. Правда, любил отпускать всякие шуточки, таскал иностранные журналы – делал то же самое, что привык делать в Грузии.

Студенты поверили в горбачевскую перестройку. Пятый курс философского факультета подготовил манифест с требованиями перемен. Но в Киеве перестройкой еще и не пахло… Всех исключили. Секретарем комсомольской организации университета был тогда Дмитрий Табачник, первый отдел работал очень тщательно.

На меня открыли дело. Стали допрашивать моих украинских знакомых. Ни один украинец меня не предал. Мой сокурсник Володя Жмак даже избил следователя, который требовал дать на меня показания. Володя был орденоносцем, участником войны в Афганистане, поэтому его не смогли за это посадить, но внесли в черный список. Это было болезненно, так как ему было запрещено ездить домой к своей французской невесте Марианне.

Нужные следователю показания дали информатор КГБ из России и студент родом из Кутаиси.

Позже Наливайченко вручил мне выписку из архива (к сожалению, само дело вместе с другими было уничтожено). Там сказано: «Студент Саакашвили Михаил Николаевич вел активную антисоветскую агитацию. С ним проведена профилактическая работа».

После первого курса меня призвали в армию. Год отслужил в погранвойсках в Чопе, год – в Борисполе. Вокруг меня было много ребят из села, я все время слышал украинскую речь и начинал лучше понимать украинский национальный характер. Перестройка набирала ход, и мы постоянно бунтовали против армейских порядков.

В 1988 году я демобилизовался и искал квартиру в Киеве. В гастрономе на углу Владимирской и Житомирской заметил, что какая-то женщина лет сорока внимательно на меня смотрит. Мы познакомились, она оказалась дочерью знаменитого художника Василия Касияна. Ее звали Лена Касиян. У них с мужем была огромная – восемь или девять комнат – квартира в этом же доме на 3-м этаже, и она пригласила меня пожить у них. Ее муж сказал мне выбрать себе любые две комнаты. У них не было детей, и они меня фактически усыновили – заботились обо мне, стирали, готовили.

Муж Лены был членом-корреспондентом Академии наук, Лена работала в музее. Они живут сейчас в Америке. Это была настоящая киевская семья, русскоязычная, но очень антисоветская. Брата ее мужа репрессировали в 1960-х годах за «украинский буржуазный национализм».

У меня было очень много друзей украинцев. Я никогда не замыкался в грузинском землячестве. Интересно, кстати, что самые националистически настроенные грузины живут в России. Причина в том, что они не могут полноценно интегрироваться в общество – им все время напоминают, что это не их страна. А вот украинские грузины через какое-то время начинают сознавать себя украинцами. Они могут говорить с акцентом, но украинское общество всех доброжелательно принимает.

Украина сродни Америке по уровню принятия иных национальностей. Что бы ни утверждали некоторые политики, в Украине этнические различия практически не имеют значения. И в этом уникальный потенциал Украины. В мире осталось не так много «плавильных котлов». Кроме Украины это, пожалуй, только Бразилия, США и Сингапур.

[▪]

После КИМО я работал в Комитете по правам человека в Грузии, стажировался в Международном институте по правам человека в Страсбуге, учился в Колумбийском университете как стипендиат Конгресса. Все это время я не переставал интересоваться тем, что происходит в Украине. Регулярно слушал передачи «Голоса Украины» на украинском языке, доносившие до меня родные флюиды. Когда была возможность, вырывался из Америки в Киев.