Пробуждение силы. Уроки Грузии – для будущего Украины

Поэтому и сложилась такая ситуация с «ореховой мафией». Что такое ореховая мафия? Бабушка продает орехи, но она не может продавать их на международном рынке, где на них растет спрос. Даже если она создаст кооператив, все равно она может продать орехи только компании, которая имеет лицензию на экспорт. Таких компаний не много, но даже не все они могут продавать по той простой причине, что должны получить сертификат происхождения. Такой сертификат на орехи легально получить практически невозможно. Когда люди не могут показать, откуда у них орехи, то становятся легкой добычей любых правоохранительных органов. Но даже если они очень постарались и получили сертификат, высокий чин СБУ может прислать циркуляр, где говорится, что эти орехи содержат какую-нибудь бактерию и это портит имидж украинской продукции. И выясняется, что экспортировать орехи можно только через такую-то винницкую фирму. Такие фирмы почему-то называются именами героев АТО или якобы оказывают помощь бойцам АТО. Поэтому и экспортируют. А если ты не хочешь так работать, к тебе приходят «ореховые белки» с бандитскими мордами, но с «посвидченнями» налоговиков. В Одессе они привозили с собой бывших беркутовцев, которые сейчас работают в охранных компаниях: очень дисциплинированные, накачанные, чуть туповатые, но сдержанные в вопросах и ответах, четко знают свое дело. С оружием. И отнимают орехи.

Такая же ситуация с виноделием. Чтобы иметь право производить вино, нужно для получения лицензии пройти 33 ступени, чтобы его легально продавать, нужно 500 000 гривен на лицензию. Поэтому большинство мелких производителей продают нелегально. Это значит, вместо нормального налога они должны платить дань местным налоговикам, чтобы те не отняли бизнес. Точно такая же ситуация с молокопродуктами. Я был в Кодыме, там местный бизнесмен создал успешное фермерское хозяйство. У него есть маленький сын Пантюша, поэтому его продукция называется «От Пантюши». Продается в тридцати одесских супермаркетах, йогурт – просто супер, я пробовал. Но это абсолютно нелегально, потому что ни один мелкий предприниматель не имеет права производить йогурт. Чтобы получить право его производить, нужно пройти абсолютно бешеные процедуры. Только большие заводы имеют возможность это делать. Вот так убивается инициатива среди людей, которые совершенно отчуждены от государства. Государство для них – это те, кто терроризирует их своими «посвидченнямы».

В Грузии мы сталкивались с похожими проблемами. И тогда Бендукидзе, которому я дал особые полномочия, начал вызывать к себе всех начальников министерств, чтобы те рассказали ему о своих функциях. И беспощадно эти функции резал. Ему устраивали истерики, доказывали, что сейчас все отравятся, что сейчас все сгорит. Были драки, доходило до нецензурной брани. Отнимая у чиновников право разрешать, Бендукидзе получал почти садистское удовлетворение.

Многие говорили, что это вызовет хаос, ведь Бендукидзе уничтожил 80 % разрешений, он упразднил целые агентства – Госстандарт, пожарный надзор, антимонопольную службу. В Украине почему-то считают, что антимонопольная служба поможет делу. Она не может работать по определению. Что она может – это зарабатывать деньги, когда чиновник определяет, кто монополист, а кто нет. Нет антимонопольной службы – нет монополистов. Надо все разрешить, и тогда все само собой получится.

Абромавичус начал ломать разрешительную систему, но у него не было политической «крыши». Он не политик, хорошо что хоть под конец сказал что-то о коррупции. Сказал – и ушел. Остальные даже сказать ничего не смогли.

В Грузии дерегуляция полностью себя оправдала. Мы создали систему, которая работает абсолютно автоматически. Если удается выстроить систему, которая позволяет экономике работать, отказаться от нее потом невозможно. Как только люди попробуют, они не допустят возврата к старому.

Появление теперешнего правительства стало результатом того, что власть не хочет никаких выборов. Она инстинктивно чувствует, что ее сметут. В этом отличие от выборов 2006 года, когда и Тимошенко, и Янукович рассчитывали создать свое большинство в парламенте. Они решили, что главное – сбросить Ющенко, и кто-то из них окажется победителем. Так, в принципе, и вышло. Но весной, когда принималось решение, ни одна из представленных в парламенте сил не хотела выборов. Даже вполне симпатичные мне силы не хотели. Я недавно прочитал высказывание главы фракции «Самопомощи» Березюка: проводить выборы сейчас – это преступление против украинского государства. Не понимаю. А сохранение нынешней ситуации – не преступление против украинской государственности?

У меня такое впечатление, что неизбежность выборов понимает и президент. У него два выхода. Можно договариваться с крокодилами, как он делал до этого, но этот крокодил сыт никогда не будет, при этом рейтинг президента будет падать. А можно попытаться обидеть крокодила, поднять свой рейтинг и пойти на выборы.