Пробужденная

Глава 22

Резко открыв глаза, я замерла. В отдалении мне послышался какой-то звук, казалось он идёт прямо из каменных стен. Я продолжала сидеть на месте, вновь напряжённо вглядываясь в темноту. Наконец не выдержав неизвестности, напряжения и надуманных, но не безосновательных страхов, я медленно, стараясь не греметь цепями, стала отползать к стене, пытаясь уйти с открытого пространства. Я решила, что иметь за спиной хоть какое-то прикрытие, будет правильным решением и сейчас старалась воплотить его. Не успела я прижаться спиной к мокрым камням, как совсем рядом что-то загремело и мою темницу озарил свет.

После того, как так долго находилась в темноте, я зажмурилась и не могла нормально видеть, растирая слезящиеся от света глаза. Проморгавшись, я с опаской огляделась. Как и предполагала, вокруг меня были лишь чёрные, влажные камни, а по середине моей темницы возвышался алтарь, в изголовье которого сверху капала вода. Позади возвышения стаял человек. Он был скрыт чёрным балахоном, с капюшоном надвинутым так, что я не смогла увидеть его лица, кроме гладкого подбородка и брезгливо поджатых губ. Мужчина, а судя по фигуре и широким плечам, это был именно он, а не она, подошёл к алтарю и швырнул на его поверхность буханку хлеба. Он замер, слегка повернув голову в моём направлении, видимо рассматривая меня из-под капюшона, а затем резко развернулся и вышел в проём в каменной стене и свет в моей камере сразу погас. Я в недоумении смотрела в направлении того места, куда ушёл незнакомец и пыталась осознать свою глупость. Ну почему я не спросила у него за что я здесь, почему не попыталась выяснить причину моего заточения? В расстройстве я сползла по стене и не выдержав напряжения, наконец разрыдалась. Я всхлипывала и захлёбывалась в своём страхе и отчаянии, а перед глазами всплыл заботливый взгляд Йаварлока.

Не знаю сколько я находилась в таком состоянии, то затихая и впадая в апатию, то вновь заливалась слезами и тихонько, жалобно скулила, свернувшись клубочком на холодном полу. Но голод наконец дал о себе знать и я нехотя, выплывая из истерики, вспомнила наконец о хлебе, лежащем на алтаре. Придерживая свои оковы и испытывая жуткую слабость, поплелась к центру темницы, а упершись в каменную глыбу и нащупав хлеб, я с жадностью стала откусывать куски, ставшего жёстким, угощения. Наевшись и напившись капели, устало прислонилась к каменному возвышению, неудобно поджав под себя замёрзшие ноги и отключилась.

Мне снилась наша кухня и двое мужчин весело улыбающихся и с хитринкой во взгляде, протягивающих мне кусочки мяса, я даже ощущала сладкий аромат, который издавали эти подношения. За окном кухни показался рассвет, который становился всё ярче и мне начало казаться, что светило приближается к моему лицу, норовя обжечь. Я стала ворочаться, пытаясь отодвинуться от этой угрозы, но поняла что не могу, моё тело будто завязло, воздух сгустился и мои сотрапезники исчезли, а боль от яркого света становилась нестерпимой и я закричала. Резко распахнув глаза, я осознала, что боль мне не приснилась, она продолжала вдалбливаться в моё сознание, как голодный зверь, с остервенением раздирая меня. Казалось, будто с лица содрали кожу, и она оплавившись, стекла мне за шиворот. Попытавшись дотянуться до щеки, я поняла, что мои руки намертво прижаты к камню, на котором я лежу. Скосив глаза, потому что не рискнула повернуть голову, я увидела мужчин в балахонах, один из которых не прятал лица, а с каким-то извращённым интересом наблюдал за моими страданиями.

– Регенерации нет, – и он недовольно поджал тонкие губы, – хм, попробуем выяснить, что тут с кровью, – кинжал.

И второй балахон протянул этому психу, с больным, горящим взглядом, один из ножей, разложенных среди других железяк, на небольшом возвышении, рядом с алтарём.

– Что вы делаете? – Мой голос был похож на каркающую ослицу, которая осипла.

Проигнорировав меня, главный псих развернул мою ладонь вверх и полоснул по кисти, чуть не перерезав сухожилия. Я закричала, хоть голоса уже почти не было. Видимо я орала даже во сне и поэтому сейчас с трудом проталкивала воздух в разодранную гортань. В подставленную чашу, размером с небольшой котелок, заструилась моя кровь.

– Зачем вы это делаете? – По моему лицу текли слёзы и от пережитого, я уже не понимала всего происходящего. Мне казалось, что я сейчас умру от боли и потери крови, с каждой каплей которой накатывали волны тошноты и слабости.

– Ты не можешь так быстро сдохнуть, – злобно заворчал старикашка, зыркая с ненавистью на мня и какой-то магией закрыл порез на руке.

– Ожоги тоже стоит убрать, – сказал второй субъект, – она слишком слаба, а с отсутствием регенерирующих свойств, может умереть от болевого шока.

– Ты прав, такой экземпляр будет обидно потерять так быстро, – и злобный псих заводил руками над моим лицом.

Боль почти сразу пошла на убыль, а мне жутко захотелось потереть щёки, которые начали зудеть от образующейся на них корке.