Прочитай меня

Первая С одна на два слова, вокруг красивое плетение.

В школе я не раз писала «сичас», как слышала, а теперь… через час я расскажу сотрудникам о новом журнале, в котором у меня будет своя колонка. В начале первого номера — приветствие от меня, в котором я рассказываю о задумке, о сайте и о будущих заметках оборвашки. Их мы запустим чуть позже. Рядом с текстом моя фотография.

Красивая. Глянцевая. Корпоративно-правильная.

Я, Аля Гончарова, идеальная снаружи и счастливая внутри.

Спускаюсь в актовый зал, уже давно готовый к собранию. Поднимаюсь на сцену, прохожусь по ней, покачивая бедрами, как…

Как Изабелла.

Однажды много лет назад я мечтала стать Изабеллой Лариной, но сейчас, как никогда, мне хочется стряхнуть с себя эту мечту.

До выступления осталось сорок минут. На таких каблуках не побегаешь, но я стараюсь.

Ковыляю, привлекая насмешки прохожих, но мне все равно.

Первый магазин — элитная одежда, мимо.

Второй тоже.

С трудом нахожу обычный магазин и покупаю джинсы с бахромой внизу (других не имеется) и кофточку попроще. Магазина обуви нигде нет, а до собрания осталось всего пятнадцать минут. Переодеваюсь, закалываю волосы и спешу обратно.

Смыть косметику времени нет. Я — оборвашка с пятизвездочным макияжем, но в этом что-то есть. Что-то переходное, связь между ипостасями.

Вхожу в зал за пять минут до начала. Вроде все хорошо, но туфли выглядят нелепо, совсем не вяжутся с новым образом. Иду прямиком в первый ряд и, сев рядом с Егором, снимаю туфли и заталкиваю их под стул.

Так и сижу босиком.

Позеленевшая Эмма готовится потерять сознание, но я не чувствую ничего, кроме неуместного злорадства. И спокойствия.

Егор окидывает меня довольным взглядом и…

Ему ничего не надо объяснять, он и так все понял.

— Где-то у входа в здание валяется огромная тыква? — спрашивает тихо.

— Да, запряженная мышами. Наряд Золушки исчез, пришлось переодеться.

— На обувь времени не хватило? — улыбается. Чему-то очень доволен, всезнайка.

— Увы. Ходули никак не подходят.

— Могу одолжить носки.

— Ага, давай сейчас перед камерами сними ботинки и отдай мне носки. Этого Эмма не переживет.

— Ах да, Эмма… хорошая девушка Эмма… не станем ее расстраивать. Твой внешний вид для нее и так большой шок! — Егор сочувственно вздыхает и тут же получает от меня ощутимый тычок в бок.

Зал полон. Люди шушукаются, обсуждают нас с Егором, сидящих в джинсах в первом ряду.

Это они еще не знают, что я босая!

Валерий Филиппович выходит на сцену и делает вступление, в очередной раз доказывая, что он прекрасный и опытный оратор. О судьбе «Красоты и дома» объявили заранее, многие сотрудники найдут работу в новом журнале или других частях компании, поэтому эта часть вступления новостью не является. После этого Валерий Филиппович смотрит в первый ряд, туда, где я прячу босые стопы под бахромой джинсов. Камеры поворачиваются следом, и Егор незаметно сжимает мою руку.

— Здесь только я, — говорит тихо. — Смотри только на меня!

Как будто мне хочется смотреть на кого-то другого!

Я выхожу на сцену, сверкая босыми пятками. Валерий Филиппович замечает это и улыбается.

Или мне хочется верить, что он улыбается, но разглядеть его я не успеваю.

Как и обещала, я начинаю написанную Эммой речь, но потом сбиваюсь с нее, схожу с рельсов, потому что она не идет от души. Сделав официальное вступление, я просто рассказываю о журнале, о сайте, о поисках мечты. Завожусь так, что расхаживаю по сцене, нервируя оператора, жестикулирую, даже встаю на цыпочки. Другим словом, делаю все то, от чего меня тщательно и, как оказалось, безуспешно отучила Эмма. За спиной меняются слайды, она каким-то чудом умудряется выбрать подходящие для моей неожиданной импровизации.

— Бенджамин Франклин сказал, что конституция гарантирует гражданам право искать счастье, но поймать его придется нам самим, — с этими словами я заканчиваю, и мой взгляд сразу обращается к Егору. Он улыбается так широко, что все остальное становится не важно.

Аплодисменты громкие, но мне не с чем сравнивать, поэтому просто передаю слово Татьяне Степановне, редактору.

— Ничего, если я останусь в обуви? — не теряется она, и под громкий смех собравшихся я спускаюсь в зал.

Егор сжимает мою руку.

— Все решили, что я странная? — шепчу ему.

— Несомненно!

— Мог бы и соврать! Эмма меня убьет?

— Я ей не позволю!

— Но очень постарается?

— Аль, послушай, сегодня вечером останешься у меня?

— Ну… останусь, а что такое?

— Ты сейчас очень эффектно пританцовывала на сцене…

— Я не…

— Поверь мне, еще как пританцовывала! На цыпочках и по всей сцене, и руками размахивала. Оператор вспотел от волнения. Но мне очень понравилось. Потанцуешь так для меня, только без одеж…

— Егор Воронцов!! — хорошенько ткнула его в бок, чтобы не мешал слушать редактора.

Редактора моего журнала.