Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

Три или четыре жены. – Наш повествователь, как и исследователи романа, уделил много места изложению отношений со своими женами, своим семейным удачам и провалам; однако уже начальное предложение «Арлекинов» намекает на условность этих фигур. Иначе как объяснить странную небрежность автора, не потрудившегося указать точное число своих жен (Ты в конце книги принимает предложение В. В. и, следовательно, становится его четвертой женой)? Неверная Айрис и холодная Аннетта погибают, легкомысленная Луиза оставляет В. В. ради «графского сынка» (неслучайное указание, поскольку сам В. В., как и убийца Айрис Владимир Благидзе, мог быть сыном графа Старова), и только безымянная Ты, ровесница его дочери Беллы, обещает дважды вдовому герою если не долгую, то счастливую жизнь. Знакомство с каждой новой будущей женой, признание героя тем или иным способом в своем умственном дефекте, предваряющее предложение руки и сердца, женитьба и потеря жены служат канвой романа, сводящейся к простой схеме. Но что, если это не так, что, если в слоистом временном потоке (или, вернее, заводи) романа жена была только одна с самого начала, только Ты, претерпевшая четыре стадии метаморфозы? Тогда небрежность повествователя, не могущего сказать, сколько именно раз он был женат, оказывается или следствием смутной догадки В. В. в несущественности точного числа, или авторской подсказкой читателю, которому надлежит знать, что, в отличие от своего героя, он был знатоком бабочек. Герою, полагающему, что озимая совка – это птица, невдомек, что сами имена трех его жен взяты по таксономическим названиям бабочек: Айрис – нимфалида Apatura iris (русское название – переливница ивовая или радужница большая ивовая), Аннетта – Lycaena annetta из семейства голубянок (в 1943 году Набоков составил подробное описание этой бабочки[1265]), Луиза – Stichophthalma louise из семейства нимфалид. На взаимосвязь жен повествователя с бабочками указывает и ящичек на стене ресторана «Paon d’Or», в котором были выставлены четыре бабочки-морфиды, и первое же, сказанное по-русски, слово Ты о пролетевшей бабочке в сцене ее знакомства с В. В. – «метаморфоза». Изящное решение, к которому нас подводит автор и которое мы можем теперь очень осторожно предложить, заключается в том, что «три или четыре жены» В. В. соотнесены с четырьмя стадиями развития бабочки (яйцо, личинка, куколка, имаго) и таким образом представляют собой (может быть, в том ином мире, который так мучительно грезился нашему повествователю) изначальную одну-единственную Ты, воплощающую всю полноту любви и счастья[1266].

Геннадий Барабтарло, с которым я обсуждал свою догадку о соотнесении в романе имен жен повествователя с названиями бабочек и стадиями метаморфозы одной-единственной особи, проницательно предположил, что не названная по имени «Ты» должна, таким образом, замкнуть ряд, указав на бабочку Morpho verae. В 1955 году, подарив жене на рождение экземпляр «Других берегов», Набоков нарисовал на титульном листе вымышленную бабочку «Véra’s Morpho» с припиской: «very, very rare» (весьма, весьма редкая). На то, что «Ты» в «Арлекинах» напоминает о неназванной по имени «ты» в «Других берегах» / «Speak, Memory», обратил внимание Брайан Бойд во втором томе биографии Набокова, а кроме того, следует добавить, – вызывает в памяти «ты» из стихотворения Набокова «Ах, угонят их в степь, Арлекинов моих…»: «Только ты, только ты все дивилась во след…». Несмотря на то что, как справедливо заметил Стивен Блэквелл, «Кроме нескольких мимолетных предварительных упоминаний „Ты“ и ряда других последующих биографических следов, Вадим строго следует пространственно-временной траектории своей собственной жизни»[1267], реальная биография Набокова во всем, что касается образа «Ты», проступает сквозь пелену вымысла с эффектом декалькомании.

* * *