Продается Япония

Может, все это безумие было какой-то еще неизвестной формой психического заболевания? Как же иначе объяснить, что весь мир вдруг увлекся прошлым?.. Конечно, прошлое достойно всяческого уважения, любви и даже преклонения. Но раньше ведь люди никогда о нем не думали, не интересовались им в таких масштабах. Что же происходит? Может быть, все объясняется тем, что у нас нет будущего? Какое уж будущее у человечества сжившегося с угрозой ежеминутной гибели, как с глухой болью старой раны, время от времени дающей о себе знать?.. Действительно, что такое для нас будущее? Удвоение личных доходов? Или собственный дом и машина новейшей марки? Или телерепортаж с Луны?.. Короче говоря, будущее — это то, чего мы не имеем сегодня. Но вот сегодня проходит, наступает завтра. Что-то мы получили, что-то утеряли и снова ждем следующего завтра… Разве это радость — подобное серое течение будней, непрерывно разматывающаяся серая нить? Нет, будущее не рождается в непрерывном развитии. Оно вдруг делает скачок, и тогда мы видим его грозный или прекрасный лик. Войны или революции, например. Вот когда мы воочию видим будущее и переживаем великие потрясения. Но обязательны ли для человека великие потрясения? Может, для его развития и обязательны, а для спокойствия как раз наоборот — поменьше бы их. Наверно, поэтому нас вдруг так и потянуло к прошлому — известному, изученному, на фундаменте которого построено наше настоящее. Если бы пещера вела в будущее, хотя бы на сто лет вперед, тогда мы, наверно, не заинтересовались бы, а испугались. Дрожали бы каждую минуту и ждали разных непоиятных неожиданностей — нападения, использования нас как подопытных кроликов для какого-либо научного эксперимента. Но судьба пощадила нас. Она все эти волнения оставила на долю предков, а нам, шагнувшим далеко вперед по сравнению с ними, предоставила роль любопытствующих наблюдателей. И наши волнения не превьпиали тех, которые испытывает болельщик во время футбольного матча.

И все же, несмотря на это, страсти вокруг пещеры бушевали с прежней силой. Даже религиозные общины устраивали демонстрации, требуя, чтобы им разрешили свидание с уважаемыми предками. Зачастую делегации обеих сторон попадали в нелепое положение. Мне было искренне жаль самураев, очутившихся в нашей действительности. Представьте себе гордых воинов, одетых по тогдашней моде, с прической тенмагэ, шествующих по бесконечно длинной современной улице, похожей на глубокое ущелье, сжатое с двух сторон громадами домов. Они тут, настороженно оглядываясь, позвякивая мечами, а со всех сторон стекаются толпы досужих зевак и глазеют на них, как на диковинных зверей. Не очень-то приятное ощущение! Однажды делегат-самурай зарубил насмерть одного из особенно нахальных любопытныхему не понравился взгляд этого человека! С тех пор во избежание подобных инцидентов и опасаясь транспортных заторов, делегатов стали возить в специальных туристских автобусах.

Какая-то женская организация выдвинула новый лозунг; «Хватит позориться перед уважаемыми предками! Будем одеваться и держать себя скромно!» Но уважаемых предков такой лозунг не особенно устраивал. Они были жадны до всего современного и очень обижались когда им отводили номера в гостиницах, оборудованных в национальном стиле, снабженных старинной японской утварью. Пришлось переселять их в супермодерные отели.

Через некоторое время с обеих сторон начали появляться перебежчики. Отдельные смельчаки пробирались через подземный ход, обманув бдительность стражи С той стороны приходили мелкие самураи и изголодавшиеся крестьяне из окрестных деревень, прослышавшие о сказочном по их понятиям изобилии нашего времени. Поговаривали, будто профессиональные контрабандисты роют еще один ход неподалеку от основного. От нас на ту сторону сбежала группа правых экстремистов, возмечтавших о геройских подвигах. Они ушли навсегда. Но, думается мне, их боевая деятельность под водительством мелких самураев продолжалась недолго — слишком суровыми были нравы в эпоху Эдо, и если эти люди не погибли под ударами мечей в какой-нибудь очередной драке, то наверняка окончили свои дни в темнице. Среди крайних левых тоже нашелся один чудак-студент, решивший защищать интересы народа на той стороне. Он примкнул к бунтовщикам-крестьянам, но те выдали его правительству, и он был казнен…

Между тем время шло.

Возникал вопрос — что же будет дальше?

Наступил, новый, 1964 год. Общественность начала тревожиться — к чему приведет такое сосуществование двух эпох? Что будет с современностью, если мы попытаемся серьезно вмешаться в дела эпохи Эдо? Ведь наша действительность-прямой результат прошлого, и если прошлое осовременить, не поведет ли это к непредвиденным переменам?