Продается шкаф с любовником

— Зачем же Верховский сказал…

Мискин поспешно вставил:

— Андрею понадобилось алиби, я его поддержал.

— Когда он вас об этом просил?

— Одновременно.

— Одновременно? С чем?

— С сообщением.

— С каким сообщением? — раздраженно спросила Далила, подозревая, что Мискин нарочно дразнит ее.

Видимо, так и было. Заметив ее раздражение, он расплылся в довольной улыбке:

— Простите!

И, галантно целуя руку Далилы, продолжил:

— Я был в машине, ехал по делам, Андрей позвонил на сотовый и сообщил, что Маша погибла. Сказал, что нам надо встретиться. Срочно.

— Вы встретились?

— Да. Он попросил об алиби.

— Чем аргументировал просьбу?

Мискин восхищенно покачал головой, отметил:

— Вы чертовски красивы, — и лишь после этого удостоил ее ответом:

— Ничем не аргументировал.

У друзей я не требую аргументов. Я сразу им верю.

— Похвально, — усмехнулась Далила, — а кому вы в тот день покупали цветы? Кажется, белые хризантемы?

Она блефовала, но он и в этот раз не смутился, добавив:

— Утром. Утром я цветы покупал. И не хризантемы, а лилии. Белые лилии. Кому? Разумеется, даме, с которой день и провел.

Мысленно Далила отметила: «Цветы, значит, были, но не хризантемы. Впрочем, возможно, он врет».

— Вы видели Машу в тот день? — спросила она.

Мискин вяло покачал головой.

Она отказалась принять ответ в такой форме и повторила вопрос. Он неохотно ответил:

— Нет, я Машу больше не видел, ни утром, ни вечером. Только на похоронах.

Далила об этом знала из материалов дела, предоставленных ей Верховским. Знала, и все же спросила:

— Вы не были на месте преступления?

— Я же сказал, нет.

В голосе Мискина послышалось легкое раздражение. Далиле это понравилось, она решила усилить напор.

— А с кем из друзей вы обсуждали Машину смерть? — строго спросила она, словно заранее осуждая за это.

— Ни с кем.

— Вообще?

— Вообще. Андрей мне сказал, что Машу убили, что тут обсуждать?

— А с Кроликовым вы говорили о гибели Маши?

— Да! — вспомнил Мискин. — С Кроликовым говорил. Я к нему заезжал…

— Зачем? — поспешно перебила его Далила.

— По делу.

— По какому?

— Не помню уже.

— Хорошо, вы заезжали и что ему говорили?

— Ничего, только то, что Машу убили.

— И не обсуждали, при каких обстоятельствах это произошло?

Мискин взорвался:

— Как я мог обсуждать то, о чем ни я, ни Кроликов понятия не имеем?

Еще изучая документы, предоставленные Верховским, Далила обнаружила странный факт, отмеченный детективом: все друзья, начиная с Хренова и заканчивая Мискиным, утверждали, что никогда не обсуждали обстоятельств, при которых погибла Маша.

Никто из них не был на месте преступления, никто не видел Машу убитой, никто понятия не имел, в какой обстановке она погибла.

Теперь уже она знала, почему эта тема оказалась запретной — на месте преступления были все, Маша нарочно их собирала. Именно поэтому все старались об этом ужасном моменте не вспоминать. Отчасти чтобы не проболтаться, отчасти из-за угрызений совести, отчасти от нежелания доставлять себе неприятности.

Из этого следовало, что и Мискин видел Машу утром. Но какой? Живой? Или она уже на полу лежала?

Далила, в который раз, упрямо повторила вопрос:

— Значит, вы никогда не говорили с друзьями про тот трагический день?

Мискин, с трудом сдерживая гнев, ответил:

— Да, вы правильно поняли.

— Значит, вы Машу не вспоминали?

— Мы вспоминали Машу только живой и веселой.

— С кем вспоминали?

Мискин успокоился, откинулся на спинку кресла и ответил:

— Вспоминали все вместе: я, Кроликов, Хренов, Замотаев, Наташа, Андрей.

— А чем вы объясняете тот факт, что она испекла ваш любимый пирог? — мимоходом поинтересовалась Далила.

Мискин пожал плечами:

— Не знаю.

Торжествуя, она воскликнула:

— Значит, вы знаете про пирог?!

Он оказался умней и находчивей, чем ожидала Далила, он ответил невозмутимо — ни одни мускул не дрогнул на его холеном лице.

— Теперь уже знаю, когда вы сказали, — ответил Мискин.

Она попыталась достать его новым вопросом:

— А почему вы рассказали Кроликову о смерти Маши раньше, чем об этом узнал Верховский?

— Вовсе не раньше. Я отправился к Кроликову именно после встречи с Андреем. Я до сих пор не знаю точного времени, когда Маша погибла, я ничего не узнавал и не сопоставлял.

И Далила поняла: "Проиграла! Его мне не одолеть!

А ведь он убил Машу! Он!"

Уже без всякой надежды на успех спросила:

— Что за история с пирогом? Почему он у всех любимый?

Мискин просветлел — лицо его стало мягче, добрее., — Мы же детьми у Верховских всегда собирались, — задумчиво, явно возвращаясь в детство, сказал он. — Там квартира просторней, и бабушка Андрея нам всегда рада была. Она-то и кормила нас пирогом, ее фирменным.

— Можно узнать подробней, каким? — попросила Далила.

— Я рецепта не знаю. После смерти бабушки только Маша пекла этот пирог, но редко. Песочный с абрикосово-ликерной начинкой, и все это щедро сдобрено фундуком. Представляете?

Далила мигом представила и поделилась своим впечатлением:

— Да, наверняка вкуснотища.

Лицо Мискина расплылось в довольной улыбке:

— Еще какая!

Он снова нахмурился:

— Нам было двенадцать, когда бабушка умерла.

С тех пор Пирог редко есть приходилось. Маша редко его пекла, — повторил Мискин.