Продаётся мир. Недорого!

Кривой сжался, непроизвольно отступил назад, и только уперевшись в стену и исключив возможность дальнейшего отступления, вновь посмотрел на Гарта.

Своё прозвище стукач получил по нескольким причинам. Во-первых, его фамилия была Кривов, и именно так он фигурировал в нескольких уголовных делах. А во-вторых, суровая жизнь еще в юности наградила его значительным сколиозом, и он с любой стороны выглядел кособоким. Точную причину появления клички никто не выяснял, и даже сам Кривой затруднился бы сказать наверняка.

— Ну ты сильно так не торопись, а то оступишься еще, упадешь, да сломаешь что-нибудь. И так ведь грацией не блещешь.

Гарт был невозмутим и хладнокровен, именно такой, каким его знали все на улице. Его словам было трудно перечить, и поэтому Кривой не стал отвечать, а лишь покорно кивнул головой.

— Нам надо поговорить. И если ты меня обрадуешь, — тут Гарт сделал многозначительную паузу, — то твои показания в прошлом залёте могут случайно потеряться.

Несчастный стукач еще больше вжал голову в плечи, но потом с трудом выдавил из себя: «Я постараюсь».

— Тогда нам лучше уединиться. Пойдем-ка во двор.

И не дожидаясь ответа, Гарт слегка толкнул Кривого к выходу. Учитывая разницу в весе, толчок получился внушительным. Стукач почти вылетел из двери, а следом за ним вышел и Гарт.

Дверь заднего выхода приводила в небольшой дворик, образованный стенами стоящих вокруг домов, словно колодец. Где-то наверху можно было увидеть серое небо, но взгляд поднимался редко, предпочитая остановиться на скудном пейзаже.

Посреди дворика была старая и поломанная детская площадка, раскуроченные качели и песочница, засыпанная грязью и мусором. Дети тут уже давно не играли, и даже взрослые, проживающие в этих домах, почти никогда не показывались, особенно в темное время. Как раз в такое, когда на улицах становится всё меньше приличных людей. Сейчас время было уже довольно позднее, сумерки постепенно опускались на город. А здесь, среди многоэтажек, они наступали с поражающей скоростью.

— Садись.

Гарт указал рукой на покосившуюся скамейку, одну из тех, что еще стояли, покосившись, у заборчика, ограждавшего детскую площадку. Таких здесь осталось всего две штуки, они раньше служили местами встреч мамаш с колясками, где они отдыхали от прогулок и обменивались новостями.

Кривой уселся на край скамейки, положив руки на колени, будто провинившийся школьник. Взгляд его уперся в Гарта, который стоял перед ним, широко расставив ноги и загораживая и без того скудный свет уходящего дня.

— Что ты знаешь про «красные»? — Без прелюдий начал разговор полицейский.

— Ну, — сразу замялся Кривой, — откуда я могу что-то знать, начальник? Я ведь даже не употребляю.

— Это твое личное дело, чем себя травить. «Синими», чифиром или чем-то еще. Мне нужна информацию, что происходит на улицах. Что-то связанное с «красными».

— Я правда ничего не знаю, начальник.

С этими словами он сделал жалостливое лицо, самое несчастное, на которое был способен.

Гарт уже видел такое не раз. Он не торопясь достал пачку сигарет, прикурил одну, и не сводя глаз с Кривого, сказал ему в упор.

— Ну раз не знаешь, то тут ничего не поделаешь. Нужно быть честным друг с другом. И поэтому я тоже должен быть честным — завтра твоё дело обретёт активный статус. Просто чтобы ты знал.

Стукач опустил глаза, они забегали в разные стороны, он будто что-то вспоминал. Через несколько секунд он пробубнил себе под нос: — Люди разное болтают на улицах. Я не хочу, чтобы слухи исходили от меня, а то потом пострадаю.

Гарт присел рядом.

— Никто не узнает, что это ты рассказал. Могу гарантировать.

И только тогда Кривой начал говорить, постоянно приглушая голос и оглядываясь по сторонам.

— Разное говорят. Я точно не знаю, что правда, а что нет. Но вроде бы сейчас набирают добровольцев для каких-то исследований. Но набирают уже давно, испытания ведутся уже несколько недель. Подробностей никто не знает, но вроде людей вербуют через дилеров. Какую-то замануху предлагают, а потом уже и не возвращается почти никто.

Гарт молча слушал и еле заметно кивал головой, запоминая столь важные детали.

— И вроде бы всё ничего, люди вообще часто пропадают на улицах. Особенно всякие торчки, которые никому не нужны, даже себе. Но странно то, что они иногда возвращаются, — Кривой вновь понизил голос, — и становятся другими.

— То есть, другими?

— Они меняются. Я сам видел такого однажды, до исчезновения неплохой парень был. Глуповатый, но добрый. А потом исчез, как и многие. Поговаривали, что на нём испытали новые таблетки. Он тогда вернулся через неделю, и я его с трудом узнал.

Кривой напряг память, представляя картину перед глазами.

— Он на лицо изменился, и взгляд тоже. И вообще сам другой стал. Разговаривать с ним совершенно невозможно было, весь из себя корежился. Какую-то околесицу нёс, чудил постоянно. Я посмотрел на него немного, да и свалил тогда, страшновато что-то стало. А больше потом и не видел его, пропал он куда-то.

Гарт прокручивал в голове сказанное.

— Значит, через дилеров набирают?

Стукач кивнул.