Продайте мне хоть что-нибудь!

В институте я собралась замуж. За однокурсника, естественно. А как же иначе? Кругом все женятся, а тебя скоро уже никто не возьмет. Да и вроде как первая любовь.

Приходим подавать заявление в районный загс. Ну загс и загс. Какая разница, где печать ставить? Но только не ему:

– Здесь мы не будем расписываться.

– Почему?

– Ты хочешь, чтобы я сюда привел свою мать? Ни за что!

Не невесту, заметь, а мать.

Дзинь-звоночек. Но я его не захотела услышать. Покорно пошла в Грибоедовский, куда не стыдно привести его мать.

Дальше едем по обмену студентами в ГДР. Первый раз за границу. Денег много – триста рублей меняют. Ходим в каком-то жутком конфликте. Висит черная туча. Я все время реву – не любит.

Свадьба через месяц.

Он сам себе покупает на свои, я себе – на свои.

Свадьба через месяц.

Я потом-то поняла, что он от меня шарахается. Деньги! Надо же маме купить что-то.

Дзинь-звонок – не звоночек! Не хочу слышать! Как-то неудобно перед его матерью! Свадьба же готовится уже.

Идем по улице, уже к концу волшебной поездки. В витрине вижу дивной красоты свадебное платье. Стильное, хоть и свадебное. Замираю. Не представляла себе, что такое платье вообще может быть. И вот оно, специально для меня как будто сшитое, ждет!

– Юра, – говорю я, – ты посмотри какое платье!

– Да, говорит он, – действительно красивое, но у тебя же на него уже не хватит денег.

Без коментариев. Это уже не звонок, а сирена.

И все равно я вышла за него через месяц.

И мы хорошо жили. И у нас родился сын.

А человек Юра был хороший. Он добрый, несмотря на то, что жадный. Правда-правда. Хороший человек, одним словом. Бабушку нашу инсульт разбил. Надьки не было – на курорт тогда уехала, я на гастролях была – Юра каждый день приходил к ней в больницу, учил ходить. Я потом появилась и слышу – медсестры между собой:

– А кто из них внук-то? Он или она?

У нас родился Андрюша. Я говорю об этом сейчас только потому, что уже очень много лет прошло. Раньше не могла. Много лет не могла. Андрюша был необыкновенным ребенком. Это правда. В пять лет он писал стихи. Какие стихи! А в семь он заболел и в восемь умер. Лейкемия. Я развелась с Юрой. Мне это надо было пережить одной.

Кстати о вещах. Ни одну Андрюшину вещь я не выбросила и не отдала. Все лежит в коробках на антресолях.

Мама

Мама любила папу, меня и шмотки. Все свое детство я провела, ожидая ее у комиссионки, которая была ее вторым домом. Приемщицы, главные там люди, вынимали ей на глазах у очереди, стоявшей сдавать вещи, отложенную для своих фирму (ударение на последнем слоге). Ради шмоток она могла вынести из дома в такую же комиссионку, только антикварную, все что угодно. За копейки прощалась с ценнейшими вещами. Они для нее ничего не значили.