Продам май (сборник)

Я пересек лес, я выбрался в синие сумерки, на снежную равнину, я сразу увидел эту силу, пьющую кровь земли — стальную вышку, еще каких то стальных зверей, качавших головами, эти-то звери и качали из земли черную ее кровь… И слышал я стоны земли, истекавшей кровью…

Я шагнул к вышке.

Вот здесь-то люди и начали стрелять… Не пускали меня к Страшной Вышке, верно, не хотели возвращать нам черную кровь земли…

— Черт идет, черт!

Я слушал их вполуха, меня послали сюда не для того, чтобы кого-то слушать. Цель была рядом, зловещая стальная вышка, что может быть проще, поднять Страшную Вышку в небо, швырнуть ее оземь…

Не пейте кровь земли…

Нашу кровь…

Кто-то бросился мне навстречу. Я хотел подкинуть его в облака, но тут же с удивлением заметил, что человек бежит без оружия, и сколько я ни сканировал его, не искал под одеждой гранату или револьвер, ничего не было. Он шел ко мне — и странно, что не в защитной одежде, хаки, что ли, называется, а в костюме. Что-то выдавало в нем главаря, вождя этого племени, или что у них там было, у людей, живущих возле вышки.

Я искал оружие в хлебе, который он нес на белом полотенце — оружия не было, и даже соль в чашечке была просто солью, не каким-нибудь тротилом…

— День добрый, — он смущенно улыбнулся мне, — добро пожаловать… на нашу грешную землю.

— День добрый, — согласился я, не зная, что сказать.

— Если вы не возражаете… разрешите пригласить в мой дом…

— Зачем?

— Я думаю, нам необходимо больше узнать друг о друге… Очертить круг ваших интересов… и наших интересов.

Когда он говорил — наших, он как-то изменил интонацию. Я не знал, что это значило, да что говорить — я вообще ничего не знал про людей…

Кажется, я попал в какую-то ловушку… Знать бы еще, в какую…

Я смотрел на Него, Темного, я не знал, как сказать ему, как признаться, что мир на грани войны. Да что мир, два мира, две вселенных, та, что над землей, и та, что под землей…

…и что у нас нет шансов…

Подземный мир казался непривычным — вроде бы не так долго не было меня дома, а кажется, прошла тысяча лет. И холод подземного мира был непривычен мне, и жуткие ландшафты, где бездонные пропасти перемежались с остроконечными пиками, и вечная ночь, безлунная и беззвездная, чуть разбавленная всполохами редких костров. И звоны лютни, и завывания труб, и крики грешников были непривычны мне, и когда я попробовал сыграть Песнь Печали на собственной лютне, вышло только жалкое подобие мелодии. Слишком разные измерения, слишком разные вселенные, и даже отблески костров далеко внизу казались неестественными после жаркого солнца там, в мире людей.

— Ты был там? — спросил Он, Темный, чуть покачнувшись в бесконечном мраке.

— Был… в мире людей.

— Ты говорил про вышки, пьющие кровь земли. Ты сжег их?

Пауза. Слышны завывания труб и звон лютней далеко внизу.

— Нет.

Я ожидал его гнева — но на переменчивом лице не отразилось ни одной эмоции. Это и было страшнее всего, никогда не знаешь, что он думает, что он чувствует, и чувствует ли… Я вспомнил, как Он, Темный, вот так же расспрашивал о чем-то гонца, зачем-то летавшего за край вселенной, вернувшегося ни с чем. Ни проблеска ярости не мелькнуло в сияющих глазах, когда Он, Темный, поблагодарил гонца и бросил в бездну, на вечные муки.

— Отчего?

— Я… они… вступили со мной в переговоры.

Что за словечки из меня вылетают, понабрался я от людей, долго я говорил… с этим… Который был их вождем, хозяином, он пригласил меня в свой дом, большой дом из камня, и велел своим близким выйти ко мне, и сказал мне, как зовут его жену, всю красную от страха и смущения, и его сыновей, один был маленький, и ничего не понимал, другой все думал, когда его отпустят играть на электронной машине…

Мы сидели у камина и пили вино, и вождь говорил мне про шахты, и скважины, а у нас по добыче нефти процент самый высокий в мире, всю Европу кормим… Я не понимал его, мне и в голову не приходило, что люди могут есть нефть. Рассказывал про свою область, про какие-то стройки, сказал, что по нацпроектам у них область на первом месте. Я ничего не понял, но похвалил его, кажется, это было важно.

— Ты… говорил с ними?

И снова — ни мысли, ни эмоции на переменчивом лице, и не поймешь, то ли человечье лицо видишь перед собой, то ли звериную морду.

— Говорил… с их вождем.

Говорил я с вождем — сначала мы сидели в большом доме, потом вождь отвез меня куда-то, где терпко пахло мясом, где мне тоже вынесли хлеб и соль. Мы сидели за широким столом, ели мясо, и я смотрел, как танцуют люди под свою безумную музыку…

Потом было совсем странно — меня вовлекли в какой-то немыслимый людской ритуал, магию, неведомую мне. Он предложил мне катать палочкой шары — туда-сюда по зеленому столу, ага, ты выиграл, молодец… Может, так люди третьего тысячелетия угадывали расположение планет, кто их знает…

Не силен я в астрологии…

— О чем ты говорил с вождем?

Чувствую, как раскаленная земля качается под ногами, бегут трещины, подернутые магмой.

— Обо всем.