Продам мужа. Дорого!

Вспомнив, с какой легкостью Влад ушел от меня к Маргарите Николаевне, поманившей его большими деньгами, я вдруг почувствовала, как свет вокруг померк. И ведь я сама уговорила его на это, сама научила… стремясь только к одному — избавиться от него. Но то было тогда. Я была уверена, что поступаю правильно, что в результате все довольны и всем хорошо. Гордилась, наконец-то, собой, найдя в себе силы справиться с любовью к никчемному мужу и избавиться от него. Была уверена, что забуду. И не забыла. А теперь больше всего на свете боялась, что он снова поступит так, как тогда… Влад оказался совсем не так прост, как я всегда думала. Может, он на самом деле тогда затаил на меня глубокую обиду, что так поступила, сбагрила, как надоевшую собачонку, обошлась, как с вещью, которую можно продать, потому и ушел к этой вдове… Что, если он ничего не забыл, не простил, действительно использовал меня, чтобы я помогла ему с наследством и бизнесом, но когда представится возможность уйти от меня без потерь, когда у его наследства сменится хозяйка — он предпочтет ее? Ответ на этот вопрос мог знать только Влад, и пришло время поговорить с ним откровенно.

* * *

Мы приняли условия Светланы, и Влад с ней расписался. Как и обещала, она забрала заявление, мотивируя тем, что вышло недоразумение, но теперь все выяснилось, а именно — Влад не хотел навредить мальчику, всего лишь пытался с ним подружиться, потому что был влюблен в его мать и хотел сделать ей предложение. В общем, меня мало волновало, что за чушь она там несла, забирая заявление.

Светлана и Дарья Николаевна торжествовали, празднуя победу, открыто издеваясь и посмеиваясь надо мной. Но, как говорится, смеется тот, кто смеется последним.

Мы с Владом подготовили для них сюрприз. Свадебный подарок.

Когда сразу же после ЗАГСа они потащили Влада к нотариусу, чтобы официально заграбастать себе все его имущество, вдруг выяснилось, что у него нет ни копейки. Влад с невинным видом признался, что все “подарил” мне и нашему ребенку, который должен вскоре появиться на свет.

— Ну не мог же я оставить свою беременную жену ни с чем! — развел он руками. — Это же так подло — бросить беременную женщину и жениться на другой!

А потом, наблюдая, как наливаются багровой краской его новоиспеченная жена и теща, вдруг рассмеялся, громко и весело.

Влад подал на развод, и вскоре после этого мы с ним вновь расписались.

Спустя год мы уже нянчились с дочкой, которую Влад обожал, оказавшись прекрасным папой. Пока я работала, дочь была полностью предоставлена его заботам, которым он предавался с радостью и удовольствием, не обделяя при этом и Саньку.

Светка вышла замуж за какого-то иностранца и укатила за границу, оставив сына на мать. Это окончательно подорвало последнюю, она попала в больницу с инсультом, после которого так и не отошла, оставшись парализованной на половину тела. Саньку мы забрали, а потом, когда Дарью Николаевну выписали — и ее. Заботились о ней, пока она тихо не умерла спустя полгода.

Мы похоронили Дарью Николаевну рядом с ее сестрой. Светлана на похороны не приехала. Написала, что Саньке будет лучше с нами, просила его не обижать, и больше в Россию не вернулась. Отец мальчика навещал, они общались, но забрать к себе отказался. Позже завел другую семью.

Мы с Владом жили дружно и больше не ссорились. Причины разладов, которые были у нас в первом браке, теперь не существовало — я не упрекала его в том, что он сидит на моей шее, не заставляла работать, а он не выпрашивал у меня для себя бесконечные подарки. Наоборот, эта привычка, которая так бесила меня в прошлом, вдруг сменилась на другую — он стал делать подарки мне, одаривая и меня, наконец-то, своей щедростью, при этом больше не лазя в мой карман. И, как выяснилось, это был единственный камень преткновения между нами раньше — деньги. Деньги теперь есть, камень исчез, а любовь осталась. И даже на других женщин Влад больше не смотрел, опасаясь их, в каждой теперь видя Светку, готовую смести все на своем пути, чтобы добраться до его денег.

О том, что мы сделали в прошлом, когда расстались, мы предпочитали не вспоминать. Да, этим нельзя было гордиться, и мы никогда не расскажем об этом своим детям. Но стоит ли сожалеть о том, что так тогда поступили — мы не знали. А сожалеем ли мы на самом деле или нет — на этот вопрос мы не могли ответить даже сами себе.