Продана

– Тань, я бы на твоем месте не строила иллюзий.

– Ты от меня ничем не отличаешься.

– Погоди, не перебивай. Эти звери скорее попытаются отделаться от нас, чем мирно отпустить, – сказала я.

– Ты думаешь, они нас убьют?

– Убьют, не убьют, но перепродать другим могут.

– Какая разница, кто будет нашим хозяином: Марат или какой-нибудь другой? В любом случае ты должна будешь работать на своего сутенера.

– Я просто думаю, что в любом случае не выдержу больше.

– Ну, я видела старых баб, которые работали на улицах Москвы. Им было тридцать – тридцать пять лет… Выдержали же.

– Но я не хочу быть проституткой…

Меня одолели сомнения. Тот ли Татьяна человек, который в состоянии поддержать меня? Кажется, она лишена всякой воли к сопротивлению. Сколько времени она находится тут? Несколько месяцев? Неужели можно стать рабыней за такое короткое время? Я имею в виду – обрести рабскую психологию. Потом я подумала о себе самой. Что станет со мной, если мне не удастся сбежать? Я стану как она? Я буду зависимой от гашиша? Или я предпочту более сильные наркотики, чтобы заглушить все чувства? Мне стало страшно. А что, если я буду вынуждена вариться в этом дерьме годами?

Мне и раньше приходилось читать истории о продаже людей в рабство, но я подумать не могла, что такое может случиться со мной. Я даже полагала, что газетчики дают волю воображению. Какое такое рабство в наше время? И вот теперь я сама сижу в этой бане, где меня каждый день избивают и насилуют…

Нет, я ни за что тут не останусь, мне надо отсюда бежать. Татьяна, конечно, ненадежна, но у меня нет выхода. Пусть полуправдой, но я должна склонить ее к помощи.

– Таня, я боюсь… Что с нами будет в Швеции?

– То же, что и здесь. Нас будут продавать клиентам. Со всеми вытекающими… – Татьяна захихикала.

– Тань, они убьют нас, разрежут на кусочки и бросят в море. И никто не станет нас искать. Никто!

Татьяна посмотрела на меня через сигаретный дым. В ее глазах я увидела сомнение. Теперь она, кажется, стала понимать, что будущее сулит нам опасность.

– Они же не убийцы, они просто сутенеры, – растерянно проговорила она.

– Да что ты о них знаешь?

– Вообще-то, ничего. А ты?

– Еще меньше. Эвелина вот исчезла. Где она? Татьяна дрожащей рукой погасила сигарету.

– Что же нам делать?

– Надо пойти в полицию и обо всем рассказать.

– Что? В полицию? Никогда!

– Почему бы и нет? – удивилась я.

– Забудь! Здесь полиция такая же продажная, как везде.

Странно, что она не спросила, как я собираюсь добраться до полиции. Ну и пусть, так даже лучше. Прежде я должна внушить ей, что полиция не опаснее Марата. Если нас и посадят в тюрьму за переход границы по фальшивым паспортам, все равно это менее опасно, нежели ехать в чужую страну к чужим сутенерам. Главное, чтобы Татьяна перестала бояться полиции, как перестала бояться я, при этом условии мне будет легче предпринять следующий шаг.

– Полиция не может быть продажной, ведь это все-таки Европа!

– Ха-ха, Европа! – засмеялась Татьяна. – Литва тоже Европа. Вспомни дядьку, который привез тебя сюда, когда ты убежала в первый раз, – думаешь, он один знает о том, чем занимается Леандр? Да все знают, и все молчат. Ты думаешь, у этих зверей нет контакта с полицией? В Москве, где я работала, все сутенеры были в контакте с милицией. Менты трахали нас бесплатно. А ты болтаешь тут о Европе! Всем мужикам нужно только одно: дырку для своего члена! И им неважно, чья эта дырка.

Татьяна достала еще одну сигарету и задымила как паровоз. Я молчала и думала. Теперь я стала сомневаться в успешном осуществлении своего плана. Но попробовать все же надо.

– Тань, ты же видела, как они обращаются с ребенком, с Оксаной? Мы должны остановить их! – горячо зашептала я.

– Она не единственная. Переживет как-нибудь.

– Да, я знаю, я видела детей, занимающихся проституцией, в Питере… – Заметь, Марата там не было. Значит, это повсеместное явление.

– Но нельзя же использовать детей!

– Наташа, этого не изменить. Всегда найдутся мужики, которым нравятся дети… И есть дети, которые зарабатывают на этом деньги. У них, может быть, нет другого способа выжить.

– Но это же преступно! – сердито зашептала я. Мне не хотелось, чтобы Оксана нас услышала.

– Может быть… Но Марат и его дружки только посредники…

– Речь идет не о посредниках! Они же используют этих детей! – Я потеряла самообладание и повысила голос.

– Не кричи, – сказала Татьяна, – а то разбудишь наше дитё. Оксане надо отдохнуть. Так ей будет лучше.

– Таня, ну почему мир такой злой? – спросила я и заплакала, посмотрев на Оксану, которая спала в углу. Она действительно выглядела ребенком – свернулась клубочком под одеялом так, что ее почти не было видно. Что с ней станет, когда мы уедем? Кто ее поддержит, кто поможет ей?

– Наташ, тебе самой нужно было мозги включить, прежде чем ты сиганула в машину к Сергею, – с горечью произнесла Татьяна.

– Да, я дура, я знаю.

– Дура, вот именно. А я вот сама захотела стать проституткой.