Проданная

Просто выйду сейчас на воздух, пройдусь по саду и все пройдет!

Ну, а дальше и вовсе покину этот прием!

Только почему я дышу так, будто только что пробежала стометровку? И грудь поднимается так сильно, что, кажется, сейчас просто вылетит из моего обтягивающего довольно глубокого декольте?

Я стою спиной к залу, но по обнаженной почти до белья спине проносятся мурашки, прожигая ее разрядами тока.

Его взгляд физически ощутим. Он проникает прямо внутрь, отбиваясь все новыми глухими ударами сердца.

Черт! Ну почему он пялится именно на меня?

А не на ту блондинку, например, с которой я видела его на выставке картин почти сразу после того чудесного спасения? Когда я его ждала его и как дурочка, просматривала все светские хроники, где упоминался Санников?

Она ведь тоже здесь, я еще в начале вечера ее успела заметить!

А, может, он вместе с ней и пришел?

— Ты сегодня сухая, — низкий голос раздается над самым ухом, выжигая вокруг весь воздух.

Оригинал. Успел подметить очевидное. Но, — Боже, — как порочно это звучит… Как будто он говорит совершенно о другой сухости!

Щеки вмиг обдает жаром…

Неужели он еще тогда заметил, понял, как на меня подействовал? И тот жар в животе, на вершинках сосков, от которого меня выгибало, а внутри было и правда до безумия мокро не остался моей маленькой постыдной тайной?

Глава 11

Но я не успеваю ничего сказать.

Его рука опускается на спину. Прикасается к коже. Невинное, казалось бы, прикосновение. Просто опустить руку на талию.

Но он проводит по спине вверх. Едва касаясь, почти неощутимо.

— Потанцуй со мной, — Санников по-прежнему остается сзади. Не вижу его лица, но его дыхание обжигает волосы, а низкие тембр голоса отбивается прямо в груди.

Не приглашает. Не спрашивает. Звучит как приказ, которому невозможно не подчиниться.

Где ты был раньше? — почему-то хочется мне выкрикнуть ему в лицо, но я лишь качаю головой в ответ.

— Мне скоро пора уходить, — роняю твердо, даже не поворачиваясь. Зачем ему знать, что я просто не могу встретиться с ним взглядом? Пытаюсь сделать шаг вперед, избавиться от его руки. О том, что тело почему-то вибрирует и дрожит от одного его присутствия, ему тоже знать совсем необязательно. — Меня ждут друзья.

— Один танец, София.

Санников разворачивает меня к себе, бесцеремонно прижав к широкой груди.

А внутри меня все съеживается.

Так близко…

Я ощущаю мышцы, что перекатываются у него под кожей. Его дыхание. Запах этот невозможный, какой-то горько-пряный, сам по себе опаляющий кожу… И кубики пресса на животе! Черт! Они перекатываются сталью прямо под моей кожей!

На миг приходит ощущение, что мы оба сейчас без одежды. И что голос его, то, как он произносит простые, казалось бы, фразы, — слишком интимный… Как будто…

— Пусти! — вскидываю руки вперед, пытаясь оттолкнуться от его груди.

Это же неприлично, в конце концов! Да что он себе позволяет!

Если еще и скажет сейчас, что ему должна за спасение, это будет вообще предел! Стас Санников тогда упадет в моих глазах ниже того дна, на которое я чуть было не ушла!

Хотя… Если разобраться, то, конечно, я должна ему…

— Тс-сс. Тихо, — ловит мои руки и, не отводя взгляда от глаз, подносит кончики моих пальцев к своим губам.

Даже пошатываюсь от странного ощущения. Голова кружится…

— Один танец, — уверенно заявляет Санников и я даже не замечаю, как мы оказываемся в центре зала.

Не кружит меня, не позволяя ничего лишнего, не прижимая сильнее, чем следовало бы, но мои ноги почему-то становятся деревянными, просто волочатся на полу. И, если бы не идеально отточенная механическая привычка к бальному танцу, скорее всего, Санникову бы пришлось самому вертеть меня, без всякого моего участия.

Его взгляд тоже предельно целомудренный.

Он смотрит прямо в глаза.

Никакой похоти во взгляде, он не раздевает меня глазами.

Но ощущение того, что происходит нечто слишком интимное, вот такое, за всеми гранями и чувство того, что мы сейчас обнажены, почему-то не оставляет меня ни на секунду.

И от этого становится еще более неловко.

Я не могу, не способна совладать с собой, когда он рядом!

Он будто проникает своими дьявольскими ядовитыми глазами в самый мой мозг!

И эта его порочная улыбка, искривившая чувственные губы…

Мои щеки пылают.

На губах снова начинает гореть отпечаток его прикосновений.

Танец закончился, и я бы, кажется, сейчас упала, если бы крепкая рука не подхватила бы меня, снова опустившись на спину.

— Софья, — холодный чеканный голос моего отца раздается рядом, действуя на меня как ушат ледяной воды.

Он явно чем-то недоволен, но почему?

Сам ведь так любит, чтобы я оказывала честь его гостям, танцуя с ними, — так что не так?

Или мне не показалось и то, что между нами сейчас происходило нечто гораздо большее, чем танец, заметили все вокруг? Потому отец и недоволен? Даже хуже, он совершенно рассержен, хоть и владеет собой так, что это могу понять только я! Что произошло?

— Оставь нас, — цедит отец, впиваясь острым взглядом в глаза Санникова.

Этот взгляд тяжело выдержать. На моей памяти никому не удавалось.