Проданная

Хозяин недовольно морщится, снова перемещет руки к колье, опять играя камнями, — но на самом деле все так же пялясь в ложбинку между грудей, — так, что я тысячу раз успеваю почувствовать себя раздетой и облапанной.

— Ладно, Серебрякова, — хрипло выдыхает он. — Готовься пока. Чтобы блистала мне на аукционе! А после принесешь мне в кабинет шампанского. Ты же его у нас разносишь, верно? Ну, — так твоя работа! На двоих принесешь, — Гурин подмигивает мне с таким видом, как будто я сейчас должна грохнуться в обморок от такой невероятной милости. — Отметим твой дебют, прикинем дальнейшие планы…

Черт!

Вот же черт, — и почему Каролинку именно сегодня угораздило свалиться!? Я ведь так держалась за эту работу — столько, сколько платят здесь, особенно расщедрившиеся после удачной покупки покупатели, где-то еще заработать трудно… А ведь Гурин не просто вышвырнет, если ему что-то не понравится, — он же вышвырнет так, что никуда после не возьмут!

Ладно — пытаюсь себя успокоить. Ничего страшного пока не случилось.

Аукцион пройдет, и, если удачно, то его самого обступят готовые на все модельки и, надеюсь, к тому времени Гурин успеет обо мне забыть.

Глава 2

Ну, а если нет, — придется притвориться, что Каролинкина зараза и на меня перекинулась. Слезящиеся глаза, распухший нос — с этим уж я как-то справлюсь! Особенно теперь. Когда все в лютой панике от надвигающегося вируса!

Но, стоит мне только остаться одной, как я снова забываю обо всем. Любуюсь пламенем, всполохами мерцающим на моей груди и чувствую, будто попала в сказку. Определенно, в камнях таки действительно есть магия!

— Пять миллионов евро! Кто больше?

Гурин сам лично решил продавать этот лот. Но, по крайней мере, сейчас он единственный, кто смотрит не на меня. Надеюсь, в пляске цифр и прибыли перед глазами, он таки реально обо мне уже успел забыть!

— Пятьдесят миллионов! — тишину притихших покупателей как ножом разрезает низкий, чуть хрипловатый голос, от которого мои ноги рефлекторно сгибаются, — приходится даже ухватиться за край стола, чтобы не покачнуться.

— Лот ваш, господин Санников, — мне и видеть не нужно, подобострастная улыбка и без того чувствуется в голосе Гурина, — наверное, сам лично облобызал бы ему сейчас руки, а, может, и не только, если бы мог, — еще бы, за такую сумму!

— Я должен посмотреть ближе, — прерывает его не терпящий пререканий тон. — Ощутить, что покупаю.

— Конечно, конечно, — лебезит Гурин, а у меня темнеет в глазах. — Все, как пожелаете. — На все ваше право.

Я замираю, чувствуя, как в легких начинает резко не хватать воздуха, а ладони в миг становятся влажными и начинают нервно подрагивать, когда он поднимается со своего места.

И как я раньше не заметила, что он здесь, в зале? Его же невозможно не заметить, — Санникова везде много, где бы он ни появился — ощущение, что он сразу же заполняет собой абсолютно все пространство.

Но…

В зале было темно, это только меня выставили на свет.

И он точно не торговался за другие лоты — этот голос я узнала бы из тысячи, даже в самом бессознательном состоянии!

Пытаюсь совладать с собой и не закусить от волнения губы, когда его огромная фигура приближается ко мне, — здесь и в этом серебристо-сером костюме он выглядит так, как будто медведя слегка причесали и приодели, чтоб вывести в свет. Но медвежьи повадки и рычание никуда не делись и в любой момент он может просто раскидать всех вокруг.

Этот человек всегда вызывал безотчетный страх у остальных, — видимо, это на уровне рефлекса, который вопит о том, что от него нужно бежать и не связываться! Но стальные, будто расплавленное серебро, глаза, просто припечатывают, заставляя замирать на месте под тяжелым взглядом, пока по спине бегут мурашки.

Так и теперь.

Я стою перед ним, как кролик перед удавом, не в силах пошевелиться. А в голове включается красная лампочка «опасность»! Но сбежать я не могу и только судорожно сглатываю, тяжело дыша и впившись пальцами в тот самый край стола так, что они уже совсем побелели.

Какой шанс на то, что человек, которого я ненавижу всем сердцем и который обещал мне страшные вещи, меня не узнает? Ведь грим действительно изменил мое лицо…

Распахиваю глаза только когда слышу его дыхание, — оно обжигает кожу, смешиваясь с терпким запахом черного кофе и дорогих сигар. И еще чего-то такого, едва уловимого, мужского, резкого, — этот запах я бы тоже узнала из тысячи, как и его голос, будто полосующий каждым словом.

Все должно быть хорошо, — успокаиваю себя, вернее — пытаюсь успокоить. Он смотрит только на камни… Только …

Но…

Сердце начинает лихорадочно стучать, — так, что, кажется, моя грудь сейчас просто выпадет, прорвав это слишком открытое декольте.

Стоит мне лишь приподнять ресницы, как дыхание снова замирает.

Санников и не думает смотреть на камни, — его тяжелый подавляющий взгляд упирается прямо мне в глаза, и, кажется, расплавляет меня, пронзает насквозь своим пылающим серебром.

Хочется отшатнуться, да только я замираю на месте.

Кажется, еще немного, и начну ловить раскрытым ртом воздух, который накалился вокруг него до предела.