Проданная Луна

— Ну, конечно! Русские не посмеют полететь на Луну без разрешения господина Оливейра, — засмеялся Линье и затем, став серьезным, сказал: — Бросьте молоть вздор. У нас развелось слишком много специалистов по «пространственному праву». Вы забыли, как целая свора адвокатишек кричала о нарушении Советами суверенитета Альберии, когда они запустили впервые свои спутники. Но эти смехотворные обвинения ничего не дали. Что толку, если за плату юристы «докажут» наше право на Луну или другую планету! Поговорим-ка лучше о деле. Русские располагают каким-то топливом с колоссальной теплотворной способностью, которого в ближайшее время у нас, по-видимому, не будет. Есть один путь опередить русских: нужно сосредоточить все усилия на создании в кратчайший срок атомной ракеты.

— Ну, так в чем же дело? Что мешало вам построить атомную ракету раньше? — спросил Оливейра.

— Два препятствия, — ответил Линье. Во-первых, у нас нет достаточно жаропрочных и жаростойких сплавов, а для атомного двигателя это главное. Надеюсь, вам известно, что ракета движется тем быстрее, чем с большей скоростью извергаются газы из сопла реактивного двигателя. Чтобы увеличить скорость истечения газов, необходимо повысить их температуру. В обычном жидкостном реактивном двигателе температура газов и, следовательно, скорость истечения зависит от теплотворной способности топлива. В моей ракете эта скорость достигает четырех километров в секунду. Вот здесь и возникает преграда: температура газов настолько велика, что стенки камеры сгорания и сопла плавятся и испаряются, если не применить интенсивного охлаждения стенок. При этом масса выбрасываемых газов не должна охлаждаться. Если взять атомный реактивный двигатель, то запасы энергии в нем настолько велики, что скорость истечения можно довести до 10–12 километров в секунду. При такой скорости температура газов столь велика, что никакой известный нам материал не может ее выдержать. Вот почему получение устойчивого материала я считаю главной проблемой. Вторая проблема, — продолжал Линье, — пожалуй, не менее трудная, чем первая, — это создание надежной защиты от радиоактивного излучения.

— Но русские уже используют на своих двигателях сверхтугоплавкие сплавы. Как им удалось получить их? — поинтересовался Оливейра.

— К сожалению, технология приготовления нам неизвестна. Имея такие материалы, Рощин может конструировать ракету!

Линье встал. На его красивом, энергичном лице появилось выражение упорства. Препятствия всегда вызывали у него удесятеренные усилия.

Оливейра, неплохо знавший конструктора, подумал, что, быть может, еще не все потеряно, и повеселел.

— Вы что-нибудь придумали? — спросил он с надеждой в голосе.

— Сделать все возможное, чтобы полет состоялся, — решительно произнес Линье. — Теперь о деле. Что касается первого препятствия — жароупорных материалов — мы создадим их, если вы не пожалеете денег. Что касается защиты от радиоактивного излучения — это для меня сейчас главная трудность. И я пока не вижу путей ее преодоления.

Линье задумался.

— Знаете, каким должен быть по моим расчетам вес защитного экрана? Свыше ста тонн. Да, да, свыше ста тонн, — повторил он грустно. — Это почти половина веса моей ракеты.

— Так много? — изумился Оливейра.

— Да, не меньше, — подтвердил Линье. — И ничего, черт возьми, не поделаешь. Иначе ракета превратится в стальной гроб для ее пассажиров, погибших от лучевой болезни. Как-то надо решать вопрос с защитой. И нужны деньги. Много денег.

— Мне нравится ваше упорство, Линье, — Оливейра фамильярно хлопнул конструктора по плечу. — Я готов финансировать вас. Мы объявим акционерам, что полет откладывается. Решайте вопрос с защитой, как хотите, летите хоть без нее — меня это не касается. Но запомните: полет надо совершить как можно скорее, я не желаю больше пускать деньги на ветер. — И господин Оливейра, к которому вновь вернулся его обычный самодовольный вид, многозначительно постучал пальцем по столу.

Глава 3

Мысль о страшной действительности обожгла Диаса. Беспощадная правда предстала вдруг с неумолимой ясностью. И все-таки все его существо не могло и не хотело примириться с этим.

Когда произошла авария уранового котла, Антонио Диас сидел поблизости и набрасывал новую схему автомата, управляющего движением кадмиевых стержней. Атомный реактор, отличающийся необычно малыми размерами, был изготовлен по его чертежам, и молодой физик болезненно реагировал на неточную работу отдельных узлов. Впоследствии Диас решительно не мог вспомнить, сколько времени он сидел, углубившись в расчеты.