Проданная невеста

Никогда. Я могу закатывать истерики, но все вернется к тому же — зареванную он меня притащит меня домой, и ни одна преграда перед ним не устоит.

Значит, они не знали, где я.

И Руслан уже обшарил мою квартиру, думая, что я там.

— Куда ты ходила, Лили?

Спиной я наткнулась на закрытую дверь, и остановилась. Меня начала бить дрожь — как на кладбище, но крыша устояла. Я его ненавижу, до омерзения злюсь, но не теряю рассудок. Хорошая новость.

— Вернись домой, Лили. Я приехал за тобой…

Наконец, он подошел вплотную. Лунный свет за мутным подъездным окном позволил рассмотреть его лицо. Суровое, словно вытесанное из камня, и контрастное из-за теней. Морщина между бровей стала глубже, что придало темным глазам страшное и болезненное выражение.

Чудовище в трауре.

— Зачем? — с вызовом спросила я. — Делать новых детей?

Гнев ударил в виски, я едва сдерживалась, чтобы не начать орать на него. Руслан облизал губы, и отвернулся.

Я угадала! Черт возьми, я права!

Он не знает меня утешить, заставить смириться с потерей и продолжить жить дальше. Он просто хочет нового наследника. Только крыть ему нечем, что он скажет: извини, Лили, в следующий раз мы будем охранять тебя лучше?

Следующего раза не будет!

— Ты хотя бы заговорила со мной, — вздохнул он.

— Что? — переспросила я.

Это все, что он скажет?

— Это я пострадала! — проорала я. — Это мне пришлось рожать и мучиться каждую секунду от боли, ожидая худшего! Это мне пришлось пережить его смерть! А где ты был в это время? Ты меня не понимаешь!

Они все такие.

Я смотрела в глаза Руслана, давясь слезами, и жгучей болью. Она снова заполняла мой рот, как ядовитая слюна, легкие, сердце, я тонула в этой боли и ее некуда было деть! А он… Он похоронил ребенка и пережил его смерть. Пора двигаться дальше.

Мужчины не ощущают боль потери так, как женщина. Их боль короче, чем боль матери.

— Я выяснил, кто это сделал. Я нашел посредника, Лили, — резко бросил он. — Тебе больше ничего не угрожает! Но сделанного не вернешь… Мне жаль, Лили, что ты пережила это. Но что я могу сделать, чего хочешь от меня? Я не могу этого изменить!

Руслан начал выходить из себя, пока я рыдала, не сдерживаясь.

Это были жестокие слова. Что я могу сделать — отпусти, забудь, засунь подальше свои страдания и делай вид, что все хорошо.

— Я приехал забрать тебя домой, — продолжил он. — Хочешь сходить с ума — сходи с ума там.

— Я дома, — давясь слезами, выдавила я.

Мало он вымотал мне нервов, похищая меня, требуя подчинения — уже больше года он делает со мной все, что хочет. Теперь у меня и дома нет. Он выжил меня и отсюда…

Забрать себя и издеваться над собой дальше я не позволю.

— Я тебя ненавижу! — заорала я.

Я резко развернулась, рванула дверь и выскочила на улицу.

Руслан не попытался меня остановить. Может, специально, чтобы я не устроила сцену, как тогда, на перекрестке, где убегала босая в одной ночной рубашке на глазах у всего города.

Я пробежала вдоль дома, выскочила на дорогу — мне хотелось убраться подальше отсюда.

Я не знаю, вело ли меня наблюдение.

Зная Руслана, скорее всего так и есть. Я шла по темной улице в плохом, плакала и ко мне никто не подходил. Скорее всего он просто давал мне прорыдаться и успокоиться. Ждал, пока я перепсихую, успокоюсь и смирюсь. И мы будем планировать дальше ребеночка.

И в этом долбанном городе мне даже не к кому пойти, кто меня поймет и успокоит. Некому открыть свою боль. Все хотели меня использовать и никому из них я не была нужна. Очень горькое осознание.

Я пришла на кладбище.

В темноте оно не выглядело страшным. Скорее умиротворяющим: глядя, как на ветру шумят кроны, я ощутила покой в сердце. Тяжелый, как могильная плита, но все-таки покой.

Я вошла за ограду и побрела по тропинке.

Я не искала могилу сына специально, просто шла, надеясь, что меня приведет к нему путеводная нить. Так и случилось. Эту могилу было трудно не найти.

Она располагалась в конце аллеи — на самом видном месте. С белоснежным ангелом из мрамора вместо памятника. На белой надгробной плите были написаны только фамилия Руслана и даты жизни и смерти с коротким промежутком.

Я так и не дала ему имя.

Ребенка похоронили безымянным.

Я упала на колени перед могилой и разрыдалась в голос, от всего сердца. Выла в небо, позволяя боли и разбитым надеждам излиться в голос.

Здесь не нужно было ни от кого скрываться, а мертвые меня не осудят.

Все мои чувства и любовь закончились для меня в этот миг.

Я заорала, пытаясь избавиться от боли, проедающей дыру в груди. Что еще делать с такими чувствами? Они меня уничтожали.

Леонард говорил, после похорон станет легче.

Наглый говнюк соврал.

Я умирала заживо.

— Лили… — из-за собственного рева я не услышала, как ко мне подошли сзади. Рука на плече заставила дернуться, я дошла до состояния, когда готова драться со всем миром, лишь бы оставили в покое.

— Принцесса?

Надо мной склонился Зверь.