Проданная в рабство

– Она будет болтать, а ты ее не слушай, – прошептала мне в ухо одна из девочек, когда объявили, что моя миссия – помощь на кухне. Я благодарно кивнула. После пребывания в компании поварихи многие отказывались идти туда повторно. Я же, воспользовавшись добрым советом, не обращала внимания на ее колкости и скабрезности, пропуская их «мимо ушей». Мне даже понравилось находиться на кухне, потому что всегда можно было урвать кусочек чего-нибудь вкусного. Особенно в дни, когда ждали гостей. Поэтому на удивление других, когда Джамиля на всеобщем сборе произносила заветное слово «кухня», я изъявила желание отправиться в логово грозной периодически хрюкающей женщины. Хозяйка дома невест не возражала, произнеся: «инициатива наказуема!», а в толпе воспитанниц послышались вздохи облегчения.

– Скорее, вы поцелуете свой зад, чем встретитесь снова! – выплевывала вместе со слюной грубая повариха по имени Римма, когда услышала, как под распахнутым окном кухни две девочки-подружки клянутся, что после того, как их отдадут замуж, они сделают все, чтобы снова встретиться.

– Ты злая! – воскликнула одна из них. Римма пригрозилась облить ее горячим маслом и оставить навсегда в доме Джамили.

– Сегодня приедет мужчина, – зевая, произнесла Римма, завидев меня на пороге. – Знаешь, что это значит?

– Что кого-то выдадут замуж? – неуверенно уточнила я, чем насмешила повариху до слез. Она так громко хрюкала, что мне казалось, будто я нахожусь возле свинарника, только вокруг пахло не навозом, а вкусными блюдами.

– Это значит, что у нас с тобой забот полон рот! – произнесла она строго. – Шевелись, лентяйка! Работа сама не сделается!

Я в основном мыла посуду и исполняла мелкие поручения: что-нибудь подносила или перемешивала. Готовила Римма очень вкусно даже в обычные дни, и я, не удержавшись, озвучила свои мысли.

– Не подлизывайся, соплячка! Не люблю я этого! – отозвалась она, на ходу спеша к духовке, чтобы проведать свое фирменное блюдо – пирог с финиками.

– Я говорю честно! – произнесла я обиженно. Мне не понравилось, что Рима меня обозвала за искренний комплимент. Мои глаза быстро намокли, и я изо всех сил пыталась не зарыдать на утеху жестокой женщине. Ей вдруг стало стыдно, она достала из настенного шкафа восточную сладость, политую глазурью и украшенную маленькой съедобной розочкой, и протянула ее мне, решив подсластить мою обиду. Я уставилась на кондитерское чудо, напоминающее маленькую шкатулочку.

– Возьми! Еще пересолишь мне еду своими слезами! – произнесла Римма, как мне показалось, с нотками сожаления.

Маленькое пирожное было такое красивое, что я не могла решиться его съесть.

– Потом еще дам попробовать рахат-лукум, – пообещала повариха, наблюдая, как я лакомлюсь ее творением. – Ты только не болтай, поняла?

Я кивнула. Мне она больше не казалась свиным рылом. Это не означало, что я очаровалось злобной поварихой, просто поняла, что не стоит судить книжку по обложке. Мне пригодился один из уроков Джамили, на котором она призывала научиться видеть душу человека.

– А как ее увидишь? – спросила я заворожено. В учебной комнате захихикали, но я не обращала внимания на ехидные перешептывания, а хозяйка дома невест ответила на мой вопрос:

– Душа отражается в глазах, Айсу! Внимательно смотри на собеседника, и ты все поймешь.

Судя по глазам грубоватой Риммы, у нее была симпатичная, но раненная душа.

Глава 5 Дают – бери, не дают – отбери!

Я с трудом подняла веки. Голова жутко болела и меня тошнило. Я лежала на диване в квартире сестры, она по-прежнему сидела за столом, будто и не ложилась спать, хотя я отчетливо помню, как мы вместе рыдали в кромешной темноте, крепко обнявшись, и просили другу друга прощения за все. Вдруг я заметила в ее руках мой кошелек.

– Да говорю тебе, не достаточно прийти с ее паспортом и картой! – раздраженно произнес Миша, стоящий возле нее словно часовой.

– Но мы с ней на одно лицо! – упорно твердила Жозефина. – Приду в банк и скажу: здрасьте, я Айсу! Вот мой паспорт и карта. Дайте денег!

– Там надо знать пин-код. И тогда можно снять бабло, – разражался молодой человек. Голос его срывался на верхних нотах, словно он был подростком.

– Вы не сможете снять деньги. Счет открыт в Эмиратах и надежно защищен, – выдавила я приподнимаясь. Жози спрятала кошелек и, отмахнувшись, произнесла:

– А мы тут с Мишкой болтаем о всякой ерунде! Ты не обращай внимания! Фантазии на тему, как говорится! Выпьешь? – весело произнесла сестра, подняв бокал. Я тут же почувствовала приступ тошноты, поспешно встала и покинула комнату, разыскивая туалет. Вернулась я спустя полчаса, выпотрошенная и уставшая. Было ощущение, что в грязный унитаз я выплюнула все свои внутренности.

– От похмелья лучше всего сто граммов! – весело заметила Жози, настроение и самочувствие у нее были отличные. – Зря ты отказываешься. Мой Васька меня приучил «лечиться» по утрам. Он любил говорить: тяпни стопарик и наслаждайся снова жизнью, бухарик!