Проданное счастье

Пиликает мобильник смс-сообщением. Достаю его из кармана пиджака.

«Купи творога. Малыши хотят сырников».

Крепче сжимаю корпус телефона, считаю мысленно до десяти. Выдыхаю.

«В соседнем доме есть магазин. Сходи и купи сама».

«Совсем о нас не заботишься. А мы соскучились по папке. Сегодня как никогда очень активны».

«Еще одно сообщение в таком духе, я начну тебя штрафовать».

«Какой ты грубый!»

 Желание свернуть шею Оксане растет с каждой минутой и крепчает с каждым моим вздохом. Нужно выдержать два месяца. Два месяца и я больше никогда не увижу эту женщину.

* * *

—Ты Мальцеву давно знаешь? – разрезаю ножом мясо, поднимаю на Никольскую глаза. Она вопросительно изгибает бровь. – Кто тебе ее посоветовал?

— Какие-то проблемы?

— Не уходи от ответа, Маша. Я первый задал тебе вопрос.

— Мне ее посоветовал врач, у которого я наблюдалась. А что?

— А ты не пробивала ее?

— Зачем? Клиника, в которой она работает, очень ценит свою репутацию и не будет кого-то сомнительного брать к себе на работу. А что тебя в ней не устраивает?

— У меня ощущение, что она где-то накосячила, но я не понимаю где. Плюс Оксана называет меня папашей, хотя я представился как адвокат своего клиента. Значит Мальцева проболталась. Это уже нарушение договора.

— Ощущение, что из этой Оксаны делаешь дуру, возможно, она просто догадалась. Адвокаты клиента так не суетятся вокруг суррогатной матери, а клиент ни разу не проявил интерес, - Никольская выглядит довольна собой, что сумела объяснить странное поведение мамаши, но делаю вид, что соглашаюсь.

Однако, остаюсь при своем мнении. Нужно поискать информацию о Мальцевой. Не дипломы и прошлые места работы, а что-то такое, что очень хорошо прячут.

— Я так понимаю, Вера Семеновна согласилась? – выдергивает голос Маши из задумчивости.

— Да. Приезжает на майские, как раз все рванут в Сочи, а она из него. Она помогает обустраивать дом, мы с ней по скайпу обсуждали детскую, некоторые детали по дому. У меня иногда возникало чувство, что я разговариваю с Элей. Не раз ловил себя на мысли, что жена бы точно такие же шторы выбрала, обои, мебель.

— Ты по ней до сих пор скучаешь?

Опускаю глаза на мясо, накалываю кусочек на вилку. Вкуса совершенно не чувствую. Скучаю? Стараюсь об этом не думать. Время не лечит, время притупляет, время заставляет тебя жить другим, чтобы прошлое не забирало тебя в свой добровольный плен.

— Я стараюсь о них не думать. Может быть неправильно поступаю, но пока как-то так. Годы идут, боль притупляется, появляются новые заботы, хлопоты и некогда прочувствовать свою горечь.

— Когда у тебя родятся дети, поверь, времени думать о чем-то вообще не станет. Я с Ясей порой не успеваю ничего, все тороплюсь, все пытаюсь и там успеть, и на работе быть в ритме, а у тебя двое... Ты вообще представляешь, как будешь справляться?

— Справлюсь. У меня нет жены, которая бы требовала внимание, дети займут самое главное место в моей жизни.

— Придумал уже имена?

— Нет, - смеюсь, вижу, как на телефон приходит сообщение от Оксаны. Морщусь, не читаю.

Разговариваем с Никольской о делах в офисах, обсуждаем некоторых судей, кадровые перестановки в судебной сфере. Опять светится телефон. В этот раз Оксана звонит. Я не хочу с ней разговаривать, Маша молчит, смотрит с интересом, как я поступлю. Не отвечаю.

— А если что-то серьезное?

— Эта женщина беспокоит меня только по пустякам, поэтому я сомневаюсь, что там случилось нечто ужасное.

— Это беременная женщина. Сколько у нее недель?

— Без понятия. Знаю, что май восьмой месяц, - тревога Никольской передается мне, я уже нервно кручу мобильник в руке. От Оксаны можно ожидать чего угодно, только вот если возникнут проблемы с малышами, она у меня будет отвечать по полной программе.

Звоню. На пятом гудке нервы уже взвинчены, злюсь на себя за то, что не ответил. Вдруг тут будет моя вина. Я же не поднял трубку. Когда перезваниваю, и Оксана не отвечает, резко встаю, торопливо хватаю свои вещи со стола. На Машу не смотрю.

— Я тебе позвоню, - тихо говорит мне в спину Никольская.

Прыгаю в машину, молюсь, чтобы не было никаких пробок. Мое воображение рисует валяющую без сознания Оксану в луже крови. В ушах уже стоит вой сирен, представляю встревоженные лица врачей, как ее увозят в операционную и передо мной закрывают дверь. Оставляют меня наедине с неизвестностью и страхом.

33 глава

Я не могу потерять этих детей. Не могу. Дело даже не в деньгах, а в том, что за все эти месяцы мысль о детях грела меня ночами, заставляла двигаться вперед. Они еще не родились, а я уже с интересом посматриваю на разные игрушки, которые буду им дарить. Читаю на досуге книги по воспитанию, детскую психологию. Я восполнял с ними пробелы, которые были у меня с Эмилией и Эльмиром.