Проданные души

– Откройте! Госбезопасность! – словно отвечая Астаховичу, завопили на лестнице грубые голоса. – Не прячься, мятежник! Мы знаем – ты дома!

«Не может быть! – покрылся холодной испариной „бесстрашный оппозиционер“. – КГБ?! За мной?! Чепуха! Лукашенко пальцем не тронет патентованного правозащитника без о-о-очень веских оснований. А оснований-то у него и нет! Я ж не лез на ментов с кулаками. Стоял спокойненько в отдалении, давал интервью журналистам. Наверное, тут обычное недоразумение...»

– Лена, отопри. Сейчас разберемся, – собравшись с духом, велел он жене...

* * *

В квартиру Астаховича ломились Василий Павленко и Николай Филиппов. Валерий Симаков остался ждать за рулем, в черной «Волге» с тонированными стеклами. На сей раз старший группы взял на себя роль водителя. Мол, он один знает, куда надо отвезти «пассажира»...

Дверь отворила жирная перепуганная тетка в цветастом халате, на вид лет сорока-пятидесяти.

– Комитет государственной безопасности! – свирепо отчеканил Павленко, тыча в нос тетке раскрытое удостоверение. Филиппов, согласно инструкции Симакова, проделал то же самое.

– Вы, э-э-э-э, товарищи, ошиблись адресом, – проблеял, выходя из спальни, пожилой, опухший с перепоя, вислобрюхий мужик с козлиной бороденкой, облаченный в «семейные» трусы с изображением американского флага. – Я Сергей Михайлович Астахович, известный...

– Глохни, сука! – гаркнул Павленко. – Мы не ошиблись! Именно ты нам и нужен! Одевайся, предатель! Поедем на допрос!

– И-и-и!!! – попыталась закатить истерику Елена Дмитриевна, но Павленко моментально заткнул ей рот ударом кулака, вынул из-за пазухи пистолет и, наведя дуло на Сергея Михайловича, с угрозой повторил: – Одевайся!

Одуревший со страха «непримиримый борец» бросился поспешно натягивать одежду...

Через пять минут белого как мел, сгорбившегося Астаховича на глазах у десятка любопытствующих соседей вывели из подъезда и затолкали в машину. Симаков выжал газ. Зловещая черная «Волга» молнией вылетела со двора...

* * *

Ехали долго, но вовсе не в сторону белорусской «Лубянки», а наоборот – подальше от города. По самому малолюдному из местных шоссе, больше напоминающему проселок. Однако Сергей Михайлович ничего этого не замечал и всю дорогу провел в полуобморочном состоянии. Безумный, животный страх терзал сердце, парализовал волю. Какие бы то ни было мысли в голове видного оппозиционера напрочь отсутствовали. И уж тем более не срывались с уст приличествующие «непримиримому борцу» обличительные речи, хотя рта Астаховичу никто не затыкал. Лжегэбэшники друг с другом тоже не разговаривали, но на свою скованную ужасом жертву периодически посматривали. С нескрываемой издевкой.

– Финиш, – буркнул в конце концов Симаков, затормозив у кромки леса.

Сергея Михайловича бесцеремонно вытряхнули из машины. Сильный удар о землю благотворно подействовал на мозг «правозащитника».

– А?! Что?! Где?! – выйдя-таки из ступора, залопотал он, с недоумением оглядываясь по сторонам.

– Где, где – в Караганде! – глумливо хохотнул Павленко.

– Топай, придурок, – сквозь зубы процедил Филиппов, дулом пистолета подталкивая Астаховича к деревьям. Трясясь в ознобе и судорожно икая, тот послушно побрел в глубь леса.

– Далеко не уводи, – негромко крикнул им вслед Симаков.

Вскоре шагах в двадцати от проезжей части послышался хлопок выстрела. Спустя минуту бегом вернулся запыхавшийся Филиппов.

– Замочил лысого! – радостно отрапортовал убийца. – И немного присыпал хворостом. Все согласно инструкции. А куда теперь мы?!

– В надежное место, – ответил «особо доверенный». – Надо отсидеться, пока шум не утихнет. Кстати, верните-ка мне липовые гэбэшные корочки... Хорошо. Ну, в путь!..

* * *

Через сутки после описанных событий сотрудники КГБ республики Беларусь отыскали в окрестностях Минска труп Астаховича с пулей в затылке и с паспортом в кармане.