Проданные души

Казачий разъезд осторожно двинулся за подозрительным субъектом. Минут через пятнадцать блондинка свернула в безлюдный, захламленный парк со старым, еще советским названием «Дружба народов». Очевидно, путь хотела срезать. Мужик немедля ломанулся за ней. «Точно маньяк!» — решил подъесаул, соскакивая с седла, и, оставив Краснова стеречь лошадей, вместе с Тимофеевым побежал спасать глупую девчонку. Подоспели казаки как раз вовремя. Нелюбин перехватил на лету занесенную руку с ножом; молниеносным, заученным едва ли не с пеленок приемом[21] сломал ублюдку локтевой сустав и наглухо вырубил его ударом кулака в основание затылка. Затем он помог подняться на ноги оцепеневшей от ужаса малолетке и тихо, внушительно сказал:

— Значится так. Ты ничего не видела, ничего не знаешь. С козлом мы разберемся самостоятельно. Поняла?!

Девушка испуганно кивнула.

— Я м-могу ид-д-дти? — сильно заикаясь, пролепетала она.

— Ступай себе с Богом! — скупо улыбнулся Андрей. — И впредь будь осторожнее!

Незадачливая блондинка неуверенно вышла из кустов на дорожку, с минуту постояла пошатываясь и, опомнившись, бросилась бежать.

— Чо с этим? — пнув ногой бесчувственное тело, спросил у офицера Тимофеев.

— Ну не в милицию же сдавать! — заледенел глазами подъесаул. Законодательство нынче аховое! Гуманизм всякий развели, смертную казнь заморозили… Смотреть тошно! Тьфу! — Нелюбин смачно плюнул на траву. Короче, Саша, дуй к Краснову, — распорядился он. — Нехай отгоняет лошадей в конюшни и возвращается обратно на «уазике». Отвезем погань в укромное местечко, потолкуем по душам, а после поступим с ним по нашим, старинным законам…

* * *

В небольшой пещере с земляным полом было сыро и холодно. На каменных стенах набухли капли влаги. Сквозь входное отверстие вовнутрь проникала широкая полоса дневного света. Негромко потрескивал маленький костерок. Связанного, с заткнутым кляпом ртом Симакова колотил лихорадочный озноб, но не от холода. Пожалуй, впервые в жизни убийца испытывал столь всепоглощающий, животный страх. Ярко-серые, безжалостные глаза стоящего рядом казачьего подъесаула, казалось, выворачивали его наизнанку и недвусмысленно обещали: «Сейчас, мразь, ты получишь по заслугам!» Помимо офицера в пещере находились два молодых казака лет девятнадцати-двадцати. Один рядовой, другой урядник. Рядовой деловито возился с костром. Урядник флегматично поглаживал крепким пальцем рукоять нагайки. Томительно тянулись минуты.

— Угли готовы, старшой! — нарушил, наконец, молчание рядовой казак.

— Возьми, Гриша, нож да хорошенько нагрей, — не оборачиваясь, бросил подъесаул. — А ты, Саша, вытащи кляп, сними с него ботинки, заголи спину и переверни мордой вниз. По-моему, дерьмо жаждет «исповедоваться» перед смертью!.. Итак, приступим! — дождавшись выполнения отданных приказов, сказал он, раскрыл конфискованный у маньяка паспорт и вслух прочел: «Симаков Валерий Вадимович, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года, уроженец города Тамбова. В настоящее время постоянно проживает в Москве». Я правильно понял?

«Особо доверенный» пробормотал нечто невразумительное.

— Ай-яй-яй! — укоризненно покачал головой офицер. — У гадины в зобу дыханье сперло. Ну-ка, ребята, прочистите ему голосовые связки!

Казаки сноровисто взялись за дело. Тимофеев придавил коленом физиономию Симакова к земле, а Краснов прижег раскаленным добела лезвием болевые точки на пятках и позвоночнике маньяка. Представитель сексуальных меньшинств утробно завыл, задергался, нагадил в штаны. В воздухе завоняло экскрементами и паленой кожей.

— Достаточно! — брезгливо сморщил нос Нелюбин и пихнул Валерия носком сапога. — Теперь, нелюдь, будешь внятно разговаривать?

— Да-а-а-а! — болезненно простонал убийца.

— Отлично. Тогда начнем сразу по существу: сколько человек ты загубил?..

Допрос продолжался около трех часов. К пытке больше прибегать не пришлось. Симаков взахлеб отвечал на любые задаваемые вопросы. Называл имена, фамилии жертв (те, которые помнил). Не нуждаясь в понуканиях, описывал подробности совершенных злодеяний. Подробности оказались столь отвратительны, что даже у сурового, далекого от сентиментальности вояки Нелюбина побелело, вытянулось лицо, а оба молодых казака с трудом сдерживали позывы к рвоте.

— Однако экземплярчик нам попался! — когда откровения маньяка иссякли, осевшим голосом произнес Андрей. — Всякого в жизни повидал, но та-а-акое! В кошмарном сне, блин, не приснится!

Подъесаул умолк, проглотил комок в горле и, совладав с собой, жестко распорядился:

— Заканчиваем, ребята! Выродка давно заждались в Преисподней!

Симакову снова заткнули рот, засунули его в заранее припасенный огромный мешок; наложили туда крупных камней и намертво затянули горловину стальной проволокой.

— У-бу-бу! Убу-у-у!! Убу-у-у-у!!! — надрывался упакованный таким образом извращенец.

— Раз-два-взяли! — хрипло скомандовал Андрей. Казаки отнесли маньяка на вершину скалы, старательно раскачали тяжелый, извивающийся мешок и с размаху швырнули в море…

Глава 7