Продавец басен

– Но как?! Как можно было вытворить такую глупость?! – вопрошала Ева, судя по взгляду, кого-то на небесах.

– А если ты используешь эту статую просто как камень для созданию новой? -спросил Акимыч. – Красота – дело наживное…

Я открыл панель навыка.

– Ничего не выйдет. Ее не выделяют как камень, только как готовую статую – и да, над ней при открытом окне навыка горят зеленые буквы – «статуя Гериля». Нет, ее использовать нельзя.

– А если так? – спросил Гус. Он взял у Акимыча молот и с размаху ударил статую по голове. Голова отлетела.

– Хлипкий камешек. Дешевка!

– С ума сошли?! – спросила Ева. – Вообще-то это – святотатство!

– Ты же католичка, то есть, католическая атеистка, какое тебе дело до языческих придуманных богов?

– А ты знаешь, что здешние боги очень не любят, когда оскверняют их статуи?! Попробуй как-нибудь плюнуть, например, на алтарь того же Гериля, даже когда никто не видит! Узнаешь, как освежающе могут бить молнии по темечку!

– Так-то освященный алтарь, – сказал Гус. – А это пока – просто каменюга. До первой молитвы на новом алтаре боги его не видят!

– Все равно маркируется как «статуя Гериля», даже без головы, – вздохнул я.

– Скульптор думал о Гериле, пока это делал, вот и пропитал камень сутью Гериля, – кивнул Лукась.

– Волшебно, – скала Ева. – изумительно! Нам срочно, за час нужно найти новый камень. Посмотрите, какой-нибудь из тутошних – не подойдет?

– Они все маленькие.

– Весь двор завален камнем, давайте искать! Вот, смотри какой здоровенный!

– Нет, не отмечает его. И это – не здоровенный, он с кошку размером. Нужно что-то значительно более массивное.

– Я вижу – щит, вот и взял.– бубнил покаянно Акимыч. – Нормально же, что щит у воина? Зачем щит кузнецу?

– Не переживай, – сказал я. – Все ошибаются!

– Может, на улице какую-нибудь глыбу можно найти?

– Это не Шоан, это Шанда, – фыркнула Ева. – Царство лесов и плодородных пашен без единой горы на горизонте. Камней тут нет, их издалека возят. Мы перерыли весь двор и, наконец, прибежав на победное кукареканье акимыча, я увидел объект, который на навыке был отмечен как подходящий. Это была длинная толстая каменная плита, она врастала в землю у самой стены. Кое-как мы ее вытащили.

– А из такой плоской штуки можно статую сделать?

– Барельеф можно. Только почему у нее эти дыры по центру? Пять дыр зачем-то круглых.

– Это плита из старой солдатской уборной, – сказал Гус. – Тут, наверное, казармы раньше были или гарнизон.

– Неважно, – сказала Ева. – Нам уже выбирать некогда, солнце почти село. Тащим это к алтарю, пока прикроем рогожей из телеги, когда фиолетовые разглядят, из чего у них алтарь, мы уже будем далеко.

***

Фонари у замка не столько разгоняли мрак, сколько сгущали его в той области, куда не доставал их желтый, мигающий свет. Человек тридцать «фиолетовых» стояли у меня за спиной, выжидательно в нее глядя. Акимыч и Лукась ползали, расставляя фейерверки, остальные наши удалились на задний план, готовясь приступить к операции. Боги Трансильвии, помогите им!

Я проверил еще раз – все под рукой. Алтарь, камень, нож – себя резать, молот – для изящного творчества. Рогожу сдергивать не стал, успеется, к счастью, будущий барельеф был достаточно далеко от фонарей, граница света шла по самому алтарю.

Я поднял руки – все замолкли, и я ткнул кнопку навыка и подтвердил свое желание возвести алтарь Орму. Да!

Потрясающее ощущение, когда полностью перестаешь принадлежать самому себе. Как будто тобой танцуют. Наверное, постаравшись, можно вырваться из ниток неведомого марионеточника, но этого ни в коем случае делать нельзя – как бы все не испортить. И я послушно подчиняюсь, словно издалека следя за тем, что творю молотом: острым его концом, как дятел клювом, отбиваю узоры на камне без малейших усилий. Я слышу гул людей сзади, но я не слышу слов, каменная крошка льется змеей с извивов. Как там наши, интересно, лишь бы у них все получилось!

Я поднимаю плиту – без малейших усилий – и вонзаю ее в землю, за алтарем. Скопление огромных зубов и слепых вытаращенных глаз, которых сразу пять – по числу дыр в плите. Помилуй меня, Орм, я этого не хотел!

Резать ладонь в этот раз не пришлось, ставшие чужими руки рванули на груди рубашку – ну, разумеется, а то что это – уже уже почти четыре дня, а она еще целехонька!

Острие ножа направлено прямо в сердце. Я что, собираюсь тут зарезаться? Но нет, нож лишь рассекает кожу над сердцем, я собираю густую кровь и кладу ладонь на алтарь.

Навык религиозного служения сразу скакнул на десять пунктов.

Я падаю на колени и снова поднимаю руки вверх – это сигнал для Акимыча и Лукася. Проходит несколько секунд, и ракеты «Вулкан» с ревом и треском начинают штурмовать небо. Все вокруг грохочет и трясется, кто-то визжит – схлопотал отлетевшей искрой. Я оборачиваюсь. Вулканы разливают вокруг себя языки пламени, становясь все больше и больше, после чего взрываются, запуская в небо столб разноцветных огней.