Читаем Продавец грез полностью

Пока мы вели своего учителя к Европейскому виадуку, Бартоломеу приотстал от группы. Какой-то репортер пожелал взять у нас интервью, чтобы разузнать побольше о личности и намерениях нашего учителя. Заметив, что Бартоломеу замешкался, репортер отозвал его в сторону и предложил дать интервью. Бартоломеу пришел в возбуждение, не понимая, в какую опасную зону вступает.

Журналист начал с прямых вопросов.

— Правда ли, что мужчина, которого мы слушали, призвал вас следовать за ним, не обещая никакого вознаграждения и никакой безопасности?

— Да, — просто ответил Бартоломеу.

— Это правда, что вы живете под каким-то мостом?

— Не под одним. Мы живем под многими мостами и виадуками.

— Как это? Кто вы такие? За кем идете?

Не зная, что ответить, Бартоломеу, недолго думая, ляпнул:

— Мы? Мы — группа творческих людей.

— Лицедеи, художники, скульпторы? — допытывался журналист, решив, что имеет дело с эксцентричной группой артистов театра. Но ошибся.

Пребывая в веселом настроении, несносный Краснобай ответил:

— Нет. Мы специалисты по усложнению жизни.

И он разразился своим знаменитым хохотом, который был слышен за пятьдесят метров.

Журналист почувствовал себя уязвленным. Что же касается моего друга, то он был чистосердечен и находчив. Через секунду он уже давал пояснения своим словам:

— До сих пор мы лишь усложняли жизнь, а теперь у нас наступил сложный процесс разусложнения. Это нелегко, но мы достигнем своей цели.

Краснобай был преисполнен энтузиазма, ибо это интервью было в его жизни первым. Он чувствовал, как его влечет, хоть и не очень сильно, яд социальной назойливости.

— Но кто лидер группы? Чем он занимается? — продолжал спрашивать заинтересовавшийся интервьюер.

— Я не знаю, кто он такой. Знаю только, что он продает грезы, — простодушно ответил Бартоломеу.

— Продает грезы? Как это? Этот субъект не опасен? Он не сумасшедший?

Ученик посмотрел вокруг и, сделав широкий жест, ответил:

— Сумасшедший он или нет, я не знаю, знаю только, что он говорит, будто все мы живем во всемирном сумасшедшем доме. Шеф хочет перестроить мир, — говорил Бартоломеу, демонстрируя, какие невероятно великие цели ставит перед собой его учитель.

На самом деле учитель хотел заставить людей испытать жажду перемен, ибо только от них эти перемены зависят.

Совершенно сбитый с толку, щелкопер продолжал задавать вопросы:

— Что? Этот оборванец утверждает, что мы живем в глобальной психиатрической лечебнице? И вы в это верите?

— Не знаю, удастся ли ему изменить мир, но мой мир он меняет, — чистосердечно отвечал Бартоломеу.

— Вы анархисты?

Бартоломеу ничего не знал о движении анархистов. Ему не было известно, что Пьер Жозеф Прудон, идейный вдохновитель этого движения, возникшего в 19 веке, выдвигал тезис о построении нового общества, способного расширить права человека и освободить рабочих от эксплуатации промышленным капиталом. В этом новом общественном порядке, созданном организованными рабочими, люди относились бы к своим партнерам справедливо и развивали бы свои возможности. Анархисты не признают ныне действующее правительство, его законы и распоряжения. Они предпочитают жить под собственным управлением. Без опеки государства человек, по их мнению, был бы свободен.

Учитель не разделял основной идеи анархистов. С его точки зрения, человек, не руководствующийся конституцией и не подчиняющийся государственным институтам, творил бы кошмарные жестокости, уродовал бы права других людей, убивал, грабил, жил бы по своим собственным законам и демонстрировал беспрецедентную дикость. Не хотелось ему также, чтобы возрождалось движение хиппи, возникшее во время американо-вьетнамской войны. Чувство разочарования, охватившее молодежь из-за этой войны, породило крушение надежд, связанных так или иначе с государственными институтами. А это, в свою очередь, породило движение за мир и любовь, однако же без каких бы то ни было социальных обязательств.

Проект торговли мечтами, наоборот, был насыщен обязательствами перед обществом, в особенности в том, что касается прав человека, свободы и психического здоровья. Поэтому тем, кто решил следовать за учителем, он рекомендовал не отказываться от своих общественных обязанностей. И лишь отдельных людей, возможно, наиболее экстравагантных, он брал себе в ученики.

Бартоломеу не знал, что мы не анархисты. И хотя этот экстравагантный ученик не понял сути вопроса, он дал ответ из области наивной философии.

— Послушай, дружок, я понятия не имею, анархисты мы или нет. Что мне известно, так это то, что до самого последнего времени я не знал, кто такой я сам.

— А теперь знаете? — продолжал интересоваться интервьюер.

Ответ нашего друга окончательно поставил репортера в тупик.

— Теперь? Теперь я знаю еще меньше. Я не знаю, кто я такой и что я такое, ибо то, как я раньше себя представлял, оказалось неправдой. Сейчас я принимаю противоядие от того, кем я был, для того, чтобы стать тем, кем я являюсь сейчас. Пока я еще не понимаю, кто я такой, но я ищу себя. Понял, нет?

— Нет! — честно ответил репортер, в голове которого роились одни сомнения.

Перейти на страницу:

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология / История
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное