Продавец грез

— Интернет, видеоигры, компьютеры полезны, но они разрушили нечто неприкосновенное — детство. Куда подевалась радость тишины? Где искусство наблюдать? Где невинность? Меня угнетает то, что система порождает неудовлетворенных и озабоченных детей, то есть заведомых кандидатов в пациенты психиатрических клиник, а не свободных и счастливых человеческих существ.

Вдруг я заметил то, чего раньше никогда не замечал. Среди прохожих было много родителей с детьми от семи до девяти лет, видимо, отправившихся за покупками. Все дети были одеты очень хорошо, по последней моде. Цвета одежды подобраны в тон. У каждого был сотовый телефон. Однако все они казались чем-то недовольными. Некоторые начинали клянчить то, что им понравилось. Чтобы дети не нервировали их своим громким нытьем, родители то и дело уступали их требованиям…

Продавец грез не мог не вмешаться. Его терпение кончилось, и по всему было видно, что он окончательно вышел из себя. Он обратился к родителям:

— Что вы делаете со своими детьми? Отведите их в лес! Снимите с них ботинки, дайте побегать по земле босиком! Отведите их туда, где они могли бы полазить по деревьям. Пусть придумывают себе игры. Род человеческий сам забрался под искусственный колпак эгоизма и потребительства. Дайте им возможность пообщаться с существами других видов, познакомиться с другими манерами поведения, — сказал он и перефразировал высказывание Иисуса Христа: — Не шопингом единым жив ребенок, но всеми радостями детства.

На меня произвела большое впечатление смелость, с которой он обратился к незнакомым людям. Некоторые родители задумались. Реакция других была крайне негативной.

— Это не тот ли самый придурок из газет? — высказал предположение один из них.

Еще один — интеллектуал, который, по всей видимости, принадлежал к высшей лиге, к которой принадлежал когда-то и я, — был более категоричен.

— Я профессор, доктор психологии. И не потерплю подобного вмешательства в частную жизнь. Я сам позабочусь о своих детях, — сказал он и, оглядев нас с ног до головы, добавил: — Это какая-то шайка невежд.

Краснобай услышал это оскорбление и не смог удержаться от ответа. На этот раз он, и не без оснований, выступил вместо учителя.

— My friend, я не являюсь доктором никакого дерьма, — начал он и, посмотрев на детей, продолжал: — Извините за «дерьмо», дети. — Потом, обращаясь к родителям, завершил свою мысль преувеличениями: — Позвольте своим детям запачкаться в том, что дает природа. В этом случае никто из них никогда не станет сумасшедшим, пьяницей и бессовестным человеком, таким, как я. — Задумавшись, он взмахнул рукой и попросил терпения у слушателей. — Но я исправляюсь!

Некоторое время спустя он вновь обратился к детям и попытался пошутить:

— Кто хочет полетать, как бабочка, поднимите руки.

Три ребенка подняли руки, двое не обратили на его слова внимания, а трое спрятались за родителей, и один из них ответил:

— Я боюсь бабочек.

Родители почувствовали себя оскорбленными бесцеремонностью назойливых незнакомцев. Они позвали охранников, стоявших в дверях большого универсального магазина группы «Мегасофт», в который только что собирались войти. Охранники не заставили себя долго ждать и прогнали нас.

— Уходите прочь, ваши бродяжнические величества.

Однако, прежде чем уйти, учитель обратился к родителям, возражавшим ему, и сказал:

— Прошу извинить за мое поведение. Надеюсь, что однажды вам не придется извиняться за свое поведение пред вашими детьми.

Идеи, которые учитель посеял в умах родителей, не во всех случаях упали на бесплодную почву. Некоторые, хотя и возмутились, но начали понимать, что необходимо радикально изменить отношение к своим детям. Они давали им лучшее образование, которое можно было получить в существующей системе. Дети превращались в специалистов потребления и умели работать с компьютерами, но оставались хронически неудовлетворенными, они не умели наблюдать, интуитивно чувствовать, генерировать идеи. До сознания некоторых родителей дошло, что природа не имеет значения для физического выживания рода человеческого, но важна для выживания эмоционального. Природные стимулы имеют такое педагогическое значение, которое ничем нельзя заменить; в смысле расширения духовных горизонтов они важнее любых воспитательных теорий. И родители начали чаще посещать леса, зоопарки, ботанические сады.

Меня очень взволновало отношение учителя и Бартоломеу к детям. Меня дети никогда не интересовали. Я был слишком занят академической критикой классового общества. Мне было невдомек, что подлинным воспитательным материалом был студент, а не та информация, которую я распространял. Меня заботило то, чтобы студенты не шумели и были внимательными во время занятий, но совсем не волновало то, что я воспитываю людей.