Продавец грез

Несмотря на взволнованность, никто не отказался, даже два молодых человека восемнадцати лет, которые при этом присутствовали. Поскольку молодежь всегда жаждала приключений, им хотелось почувствовать выброс адреналина таким образом.

Отправляя учеников

После собрания учитель сразу же отправил нас в путь, указав время возвращения. Каждый член группы взял в напарники того, кто стоял справа от него, начиная с меня. ОН позволил женщинам ночевать дома, но они не согласились и отвергли учительский «протекционизм».

— Мы желаем провести лабораторную работу по социологии полностью и предпочитаем по-настоящему выйти из кокона на эти два дня, — заявила Журема, говоря от имени женщин.

Между тем четыре человека попросили извинить их и отказались от эксперимента, хотя и вернулись позднее в назначенное место в назначенный для встречи день.

Результаты нашего эксперимента оказались весьма неоднозначными. Нас принимали за жуликов, за похитителей людей. Нас прогоняли, над нами смеялись, нам угрожали. Нескольким парам пришлось объясняться в полицейских участках. Однако, несмотря ни на что, мы получили превосходный опыт. Мы развлекались и усиленно обретали знания. Казалось, что мы вошли в совершенно другое общество, другой мир, попали к людям, которых не знали. Все в один голос заявили, что ощущали себя совершенно беззащитными, не имея при себе ни денег, ни кредитных карточек. Порой мы чувствовали себя как евреи во время Второй мировой войны или как палестинцы на Среднем Востоке: без домашнего очага, без родины, без защиты, не зная, удастся ли нам вообще выжить. Социологический опыт показал, что мы фактически теряем нашу человечность. Что мы, по сути дела, прячем ее за нашей этикой, моралью, за нашими титулами, статусом и властью.

Краснобай пошел торговать мечтами в местах, которые лучше всего знал, — в пивных и барах, где удовольствие получают за деньги. Он не раз попадал в неприятные положения. Некоторые завсегдатаи брызгали ему в лицо водкой, другие унижали, третьи осыпали нецензурной бранью, а четвертые просто прогоняли: «Пошел сам знаешь куда, алкаш». Пять раз он терял терпение. Двум пьянчужкам обещал дать по морде. Тогда же он начал понимать, насколько трудна работа, которую он задавал в свое время другим. Напарником его был Димас.

Несмотря на все неприятности, ему удавалось поднимать пьяных, вести интересные беседы, утешать, помогать, поддерживать. Многие сообщали ему, что пьют, чтобы не думать о своих потерях, о предательствах, финансовых кризисах, умерших родственниках. У него не было чудодейственных решений, но он был способен выслушать человека. В конце первого дня он увидел мужчину средних лет, сидевшего за столиком в одиночестве, подошел к нему и как хорошо воспитанный человек спросил:

— Уважаемый, не хотелось бы вас беспокоить, но я желаю знать, чем я могу быть вам полезен.

Ответ последовал незамедлительно:

— Купите мне еще одну порцию виски.

Краснобай ответил, что у него нет денег, за что пьяница оскорбил его действием, а потом и словом.

— Тогда мотай отсюдова, иначе я позову полицейского!

Бартоломеу был парнем крепким. Он схватил пьянчугу за шиворот, но, когда уже был готов наподдать ему как следует, вспомнил указания учителя.

— Эх, были бы сейчас другие времена! — воскликнул раздраженно Бартоломеу.

Димас тоже был возмущен.

Пьяный закрыл голову руками, потом сменил тон. Даже будучи нетрезвым и не очень хорошо соображая, он понял, что поступил невежливо, попросил прощения и пригласил их за свой столик. После этого он секунд двадцать проплакал, не говоря о причине своей грусти. Алкоголики вообще легко ударяются в слезы.

Потом он представился. Сказал, что зовут его Лукас и что он потерпевший крах хирург, совершивший врачебную ошибку. Она не стоила пациенту жизни, однако адвокат пациента превратил эту небольшую оплошность в серьезный проступок. Состоявшееся судебное разбирательство Лукас проиграл и, не имея страховки, потерял все, что накопил за двадцать лет работы по специальности. Погрязнув в долгах, он не мог заплатить аренду за дом, и его должны были вот-вот выселить. Не мог он также выплатить и крупные взносы за купленный в рассрочку новый автомобиль, который по этой причине должны были конфисковать.

— Не плачьте, дружок. Вы можете поселиться под виадуками, — сообщил Бартоломеу, чем еще больше расстроил убитого горем человека.

Потом вступил в дело Димас. Пытаясь как-то успокоить доктора, он поведал ему об одной стороне своей жизни, которая Бартоломеу не была известна. Димас рассказал, что его отца посадили на двадцать пять лет за вооруженное нападение. Вслед за этим его мать связалась с другим мужчиной и бросила пятилетнего Димаса и его двухлетнюю сестру. Их направили в разные сиротские приюты. Девочку удочерили, и они больше никогда не виделись. Димаса не усыновляли, поскольку никому не хотелось усыновлять пятилетнего мальчика, да еще и заику. Он рос без отца, без матери, без сестры, без любви, без учебы, без друзей.

Бартоломеу растрогал рассказ друга, и он попытался утешить его: