Продавец красок

После первоначальной стычки граждане объединенной Европы побратались и занялись-таки поисками израильтянина. На экране сменялись кадры закутанной зачем-то в одеяло красавицы Яэль, подруги Саги, пытающейся отвернуться от камеры; поисковых собак в живописных попонках, облаивающих друг друга по-французски и по-итальянски; разноцветная цепочка спасателей, втыкающих в спрессованный снег длинные гнущиеся шесты; панорама сверкающих под ярким зимним солнцем Альп, равнодушно взирающих на суету людей; покореженные множественными переломами вывихнутые стволы деревьев в том месте, где лавина ударилась о дно ущелья. Сигнал от радиомаячка дает надежду, что, может быть, еще не поздно, и есть хоть какой-то шанс, но альпийское эхо разносит в прямом эфире вскрик Яэль, когда находят захлебнувшееся снегом тело.

Вертолеты новостей, сверкая брюхом на солнце, отваливают — им больше не интересно. Набирает силу новый скандал про похождения арестованного французами русского олигарха. Население уездного города N взбудоражено. Все чувствуют себя причастными, и молодежь собирается у дома родителей Саги, сидят и курят на лестнице, ведущей в пентхаус. Несколько лет назад Яэль стала королевой израильской красоты, и ее встречают в аэропорту все каналы телевидения, параллельно передающие откровения подвыпившего лыжного инструктора, озабоченного исключительно потерей богатой клиентуры. Яэль поочередно тычут в лицо микрофон, и ей приходится раз за разом опровергать домыслы о размолвке, разбитом сердце и чуть ли не самоубийстве на почве ревности. Она сквозь слезы говорит, что любила Саги, и что они собирались летом пожениться.

О мертвых плохо не говорят. Из газетного интервью с Яэль в пятничном номере мы узнаем, каким замечательным талантливым и отзывчивым парнем был Саги. Яэль рассказывает, что решила отказаться от карьеры модели и потратить полученные за конкурс красоты деньги на образование в университете, о том, как встретилась там с Саги, о страшной личной трагедии, ведь он погиб практически у нее на глазах. У нас в Хоум Центре статью не обсуждали, как это обычно происходит. Мы вообще обходили тему Саги молчанием. Наверное, нам было неловко друг перед другом: для всех нас он был обычным клептоманом из богатой семьи.

В том же номере газеты прославился еще один наш сосед, который в третий раз выиграл в Лото. Некоторые, как я, например, и за всю жизнь ничего не выигрывают, а этому удача так и перла. За один год — три раза первый приз. Правда, он ни разу не получал всю сумму один, а постоянно делил деньги с другими счастливчиками, но три раза — это уж слишком по всем меркам. Недалеко от нас расположен киоск, в котором заполнялись бланки лотереи, и владелец будки тоже купается в лучах славы, сетуя на скаредность выигравшего, который по традиции должен давать хозяину чаевые. Киоскер пытается рекламировать свой маленький бизнес и привлечь клиентов, упирая на «везучесть места». Дедулька сетует, что раздал все деньги детям, внукам, просто знакомым, и у него ничего не осталось. Он жалуется, что новые соседи из богатого района смотрят на него косо и не заходят в гости, несмотря на постоянно открытую дверь дома, что его душат налогами, неслыханными на прежнем месте. Он клянет тот час, когда его стали считать миллионером. Но… он продолжает каждую неделю играть все в ту же игру.

Я постепенно привыкаю к своему новому коллективу, а коллектив медленно привыкает ко мне. Год моей работы в Хоум Центре проходит так быстро, что меня застает врасплох заявление Марципана о выдвижении моей кандидатуры на звание лучшего работника фирмы. А через некоторое время мне на общем собрании с поцелуями в щечку и трясением рук вручают конверт. Вскрываю его, по выработавшейся привычке, в сортире, где никто не подсмотрит. Мгновенно калькулятор в моей голове начинает перегреваться: инкины опции перемножаю на текущий курс акций, вычитаю начальную стоимость, пытаюсь представить с кровью выдранный налог. Прибавляю полученный результат к сумме, указанной прописью на чеке. Мерещится небольшая трехлетняя кобылка корейского производства.

Тщательно проверяем дома мою туалетную арифметику: на новую машину не хватит, но можно приобрести подержанную в лизинговой фирме. Как настоящий израильтянин, я «иду в народ» искать совета у своих сотрудников. Я уже знаю, что мой жестоковыйный народ, тортами его не корми, обожает давать советы и дружно помогать неразумным ближним, когда ему это ничего не стоит. К обеду примерно начинаю понимать, что я — это идеальный лох. Я ничего не смыслю в подержанных тачках, и меня можно взять тепленьким прямо с постели. После нескольких дней «помощи зала» вырисовывается схема предстоящей покупки: надо искать протекцию или, как у нас говорят, «витамин Пи». Когда слухи о моих мытарствах доходят до Марципана, он милостиво передает мне через Нурит, что я могу к нему зайти. Получаю от щедрот кофе и кокосовое печенье. Марципан справляется о жене и детях, потом набирает номер и ласково беседует с кем-то на другом конце.