Продавец обуви. История компании Nike, рассказанная ее основателем

Было темно, когда я вышел из офисного здания на запруженную людьми токийскую улицу. Меня охватило чувство, которое ранее я никогда не испытывал. Я ощутил себя истощенным, но гордым. Я чувствовал себя выжатым, но радостно возбужденным. Я ощущал все, что когда-либо надеялся ощутить после рабочего дня. Я ощущал себя художником, творцом. Я оглянулся, чтобы в последний раз посмотреть на штаб-квартиру «Ниссо». И прошептал: «Мы сделали это».

Шла третья неделя моего пребывания в Японии – получилось дольше, чем я ожидал, что выдвигало две проблемы. Мир был огромен, но мир обуви был небольшим, и если «Оницука» пронюхает, что я находился в их «краях» и не заглянул к ним, они поймут, что я что-то затеваю. Им будет не трудно выяснить или догадаться, что я подбираю им замену. Поэтому мне надо было поехать в Кобе, чтобы появиться в офисе «Оницуки». Однако продление моей поездки, оторванность от дома еще на неделю – это было неприемлемо. Мы с Пенни никогда не расставались на такое длительное время.

Я позвонил ей и попросил прилететь, чтобы присоединиться ко мне на последнем этапе моего японского турне. Пенни ухватилась за этот шанс. Она никогда не была в Азии, и для нее это было последней возможностью, перед тем как рухнет наш бизнес и мы окажемся без денег. Возможно, также это будет ее последней возможностью воспользоваться своими розовыми чемоданами. А Дот была готова побыть сиделкой с ребенком.

Полет, однако, был долгим, а Пенни не любила летать. Когда я приехал встречать ее в токийском аэропорту, я знал, что мне предстоит получить на руки хрупкое создание. Но я забыл, насколько устрашающим может быть аэропорт Ханэда. Это была сплошная масса тел и багажа. Я двинуться не мог, не мог отыскать Пенни. Неожиданно она появилась перед раздвижными стеклянными дверьми таможенного контроля. Она пыталась протолкнуться через толпу, выбраться из давки. Вокруг было слишком много народа – и вооруженной полиции – по обе стороны от нее. Она оказалась в ловушке.

Двери раздвинулись, и толпа ринулась прочь. Пенни упала мне в руки. Никогда не видел ее настолько измученной, даже после того, как она родила Мэтью. Я спросил, уж не было ли прокола шины у самолетного шасси и не пришлось ли ей менять колесо. Шутка? Китами? Помнишь? Она не рассмеялась. Сказала, что самолет попал в зону турбулентности за два часа до посадки в Токио, и полет превратился в катание на американских горках.

На ней был ее лучший костюм зеленовато-желтого цвета, но сильно измятый и испачканный, и на ее лице был тот же зеленовато-желтый оттенок. Ей нужен был горячий душ, длительный отдых и свежая одежда. Я сообщил ей, что у нас есть номер люкс в великолепной гостинице «Империал», построенной по проекту Фрэнка Ллойда Райта.

Спустя полчаса, когда мы подъехали к гостинице, она сказала, что ей нужно воспользоваться дамской комнатой, пока я буду регистрироваться. Я поспешил к стойке регистрации, получил ключи от номера и присел в ожидании на один из диванов в вестибюле отеля.

Прошло десять минут.

Пятнадцать.

Я подошел к двери дамской комнаты и постучал: «Пенни?»

«Я замерзла», – проговорила она.

«Что?»

«Я здесь на полу… и мне холодно».

Я открыл дверь и нашел ее, лежащую на боку на холодной кафельной плитке пола, другие женщины толпились вокруг, переступая через нее. У нее был приступ паники. И сильные судороги в ногах. Долгий полет, хаос в аэропорту, долгие месяцы стрессового состояния из-за Китами – все это было слишком много для нее. Я спокойно заговорил с ней, обещая, что все будет хорошо, и постепенно она расслабилась. Я помог ей подняться, проводил наверх и попросил, чтобы прислали массажистку.

Пока она лежала на кровати с холодным компрессом на лбу, я переживал за нее, но одновременно испытывал некоторое чувство благодарности. На протяжении нескольких недель, месяцев я был на грани паники. Вид Пенни в подобном состоянии подействовал на меня как прилив адреналина. Одному из нас надо оставаться собранным, не разваливаться, ради Мэтью. На этот раз настал мой черед.

На следующее утро я позвонил в «Оницуку» и сообщил им, что мы с женой находимся в Японии. Приезжайте, сказали они. Через час мы были в поезде, направлявшемся в Кобе.

Встречать нас вышли все, включая Китами, Фуджимото и г-на Оницуку. Что привело вас в Японию? Я отвечал, что мы на отдыхе. Спонтанное решение. «Очень хорошо, очень хорошо», – сказал г-н Оницука. Он очень суетился вокруг Пенни, и нас усадили за наспех организованную чайную церемонию. На какой-то момент, в разгар светской болтовни, в атмосфере смеха и шуток, можно было забыть, что мы были на пороге войны.

Г-н Оницука даже предложил машину с водителем, чтобы показать нам Кобе. Я принял предложение. Затем Китами пригласил нас на ужин в тот же вечер. И вновь я с неохотой сказал «да».