Продавец приключений

Но как излечить туземцев от чрезмерной скромности, этого я не знал. И уже было отчаялся, да неожиданно вспомнил слова эполета о том, что его земляки вернутся к нормальному образу жизни, когда кто-нибудь из людей наконец-то достигнет предела скромности. Это был ключ к спасению скромняг. Ах, если бы кто ещё научил, как им пользоваться! Но нас было только двое, а вернее, я остался один. Пока я был погружён в свои размышления, Пыпин исчез. Видимо, начал действовать, плести против меня новые сети.

Словом, на мудрый совет нечего было рассчитывать, и я, доверившись судьбе – что будет, то будет, – сказал врачу:

– Ладно, отведите меня к президенту страны. Может, мне, как всегда, удастся что-нибудь случайно придумать.

Президентский дворец оказался в двух шагах от места нашей высадки на планету. Я распрощался с врачом у порога приёмной, и невидимый секретарь авторучка и блокнот ввёл меня в огромный, но запущенный кабинет и доложил о моём прибытии. Навстречу мне из-за широкого письменного стола вышли строгий чёрный галстук, белоснежные манжеты и лакированные туфли с острым носком. И сейчас же заиграл оркестр невидимок, и невидимый хор торжественно пропел:

Я – скромный,
Он – скромный,
Мы скромные все!
Кроме тебя!

– Это наш гимн, – пояснил президент и приветствовал меня как представителя далёкой, но дружественной цивилизации, сказав, что недавно здесь уже были двое землян и тут же исчезли, ещё до начала официальной встречи.

Затем мимо меня промаршировал почётный караул. Я узнал его по бряцанию невидимого оружия и нестройному топоту сапог.

Когда ритуал был исчерпан, президент предложил мне сесть в широкое пыльное кресло и жалобно сказал, имея в виду прошедшую церемонию:

– Каждый раз как нож в сердце торжественная шумиха, необходимость произносить уж очень громкие слова! Не обижайтесь, это я говорю всем нашим гостям. – И, оживившись, с надеждой: – Ну как там наш эполет? Удался ему контакт? Или он… так и не решился?

Я красочно рассказал об успешной миссии экипажа «Скромняги».

– Слава нашей скромности, наконец-то я скоро отмучаюсь! – радостно воскликнул президент. – Теперь-то эполет не отвертится! Теперь-то он точно займёт моё место! А меня снова будут считать простым и скромным человеком.

– Это ты-то скромный? – послышался издевательский голос Пыпина.

Матёрый хулиган сидел на широком и пыльном подоконнике и открыто надсмехался над президентом страны.

– И вообще, никакие вы тут не скромные, – продолжал Пыпин. – Если уж кто и в самом деле до отвращения скромен, так это вот он. Наш юнга! Верно я говорю?

Хвалить себя очень плохо, но ещё хуже скрывать явную правду. И я понял, что Пыпину всё-таки удалось поймать меня в ловушку.

– Ну, ну, не может быть, да он и сам несогласен, – сказал президент, неверно истолковав моё затянувшееся молчание.

– Отчего же, я в самом деле несколько скромен, – вынужденно признал я.

– Не несколько, а очень, – нагло поправил Пыпин.

– Да… очень, – подтвердил я, краснея, потому что это уже напоминало настоящее хвастовство, это была как бы хвастливая скромность или скромное хвастовство.

– Он самый самый… он скромнейший из всех скромных. Ну скажи сам, – не унимался безжалостный хулиган, понимая моё ужасное состояние.

Я молчал, крепился изо всех сил, но президент беспокойно заёрзал в кресле, спросил у меня:

– По-моему, он слишком хватил?

– Не слишком, – возразил Пыпин. – Он предел скромности. Его апофеоз! Хотя я и не знаю этого слова. Но точно: апофеоз! Дальше скромничать некуда.

– Но такой человек ещё не родился на свете! – сказал президент, огорчённо покачав головой.

– Ну конечно не родился! Я пошутил! Вы же видите: это обычный хвастун. Ну кто ещё будет так расписывать свою скромность? – пояснил Пыпин, вредно хихикая и потирая руки.

– Нет, родился! И это я! – сказал я, багровея и вправду чувствуя себя отъявленным хвастунишкой.

– Если бы это было так, – вдруг мечтательно вздохнул президент. – Если бы это случилось, все бы скромняги снова вернулись к прежней нормальной жизни. Признаться, наше общество приходит в упадок. А ведь когда-то у нас была страна умных, трудолюбивых людей. Именно ещё в те времена мы построили тот самый межзвёздный корабль. Но потом началось увлечение скромностью, и вот к чему это привело. Ах, если бы вы на самом деле помогли нам вернуться к старому доброму времени. Но как вы докажете, что уже достигли предела? Как он сделает, а? – спросил президент, повернувшись к Пыпину.

Но тот снова исчез, очень довольный тем, что наконец-то уронил меня в моих же глазах.

– Доказать очень просто, – сказал я, с трудом приходя в себя. – Пусть ваш президентский совет составит пять самых важнейших условий, из которых состоит настоящая скромность. И мы устроим соревнование по пятиборью: я и сборная вашей планеты.

«Так вот он, ключ к спасению скромняг», – пронеслось в моей голове.

Моя идея пришлась президенту по душе, и он приказал своему секретарю срочно созвать президентский совет.